Кто не знает, какое впечатление величия исходит от необъятного! Самые возвышенные, самые смелые мысли посещают поэта, когда он заглядывает в бездны неизмеримых просторов, и с особенной живостью ощущает он тогда собственное ничтожество. Не может оставаться безучастным тот, кто впервые зрит перед собой ширь океана, и даже в безбрежности ночи находит наш ум подобие величия, поражающего нас в грандиозных явлениях природы, всю мощь которых не в силах постигнуть наши чувства. Нечто близкое восторгу и благоговейному страху, этому порождению возвышенного, ощущали при взгляде на раскинувшийся перед ними пейзаж и четверо несхожих меж собой персонажей, коим довелось открыть наше повествование. Вчетвером – двое мужчин и две женщины – взобрались они на груду поваленных ветром деревьев, чтобы оглядеться по сторонам. Такие места и поныне зовутся в этих краях ветровалами. Впуская небесный свет в темные, душные лесные трущобы, они образуют как бы оазисы в торжественных сумерках американских нерубленых лесов. Описываемый здесь ветровал находился на косогоре пологого холма, и взору путника, взобравшегося на его верхушку, открывались широкие дали – нечаянная радость для странника, блуждающего в дебрях лесных. Небольшой клочок земли, но благодаря его расположению высоко на склоне холма, над уходящей книзу прогалиной, вид отсюда простирался много дальше, чем можно было предположить. Философы еще не установили природу стихий, производящих в лесу такие опустошения; некоторые ученые видят в этом разрушительное действие ветров, подобных тем, что образуют в океане смерчи, тогда как другие ищут причину во внезапных и сильных электрических флюидах; но самое явление достаточно всем знакомо. На кромке ветровала, о коем здесь идет речь, слепые стихии так нагромоздили дерево на дерево, что двое странников не только сами вскарабкались на высоту в тридцать футов, но и увлекли за собою – где уговорами, а где и вовремя оказанной помощью – обеих своих спутниц. Огромные стволы, сломанные и раскиданные как попало мощными порывами ветра, лежали навалом, словно бирюльки, меж тем как их ветви, все еще благоухающие увядшей листвой, переплетались, давая рукам надежную опору. Один вывороченный из земли великан торчал мощным комлем кверху, и на его разлапых корнях сохранился толстый слой земли, который и послужил своего рода удобными подмостками для наших четверых путников, озиравших окрестность.
Пусть читатель не ждет здесь от меня описания людей из высших слоев общества. Это были всего лишь странники, блуждающие в дебрях лесных; но, даже отвлекаясь от этого, надо сказать, что ни обычный их жизненный уклад, ни положение в свете не приобщили их к преимуществам избранного круга. Двое – мужчина и женщина – были местные уроженцы, исконные хозяева этой земли, ибо они принадлежали к небезызвестному индейскому племени тускароров; что же касается их спутников, то мужчина, судя по его внешнему виду, всю жизнь скитался по морям, и лишь в качестве простого матроса, да и сопровождающая его девушка вышла из той же непритязательной среды, однако юность и миловидность, а также скромные и живые манеры придавали ее облику тот отпечаток ума и душевного изящества, который сообщает прекрасному полу двойное очарование. Вот и сейчас ее выразительные голубые глаза светились восторгом, а милое личико подернулось той легкой задумчивостью, какую вызывают в одаренных натурах сильные ощущения – даже в тех случаях, когда они приносят нам одну лишь незатуманенную радость.
И в самом деле, кто бы мог остаться равнодушным к картинам окружающей природы? К западу, в том направлении, куда были обращены лица путников и где, собственно, и открывались необъятные дали, взор блуждал по лиственному океану, отливающему всеми оттенками зелени представленной здесь роскошной растительности и расцвеченному богатейшей гаммой красок, столь обычных для сорок второго градуса широты. Вяз со своей изящной плакучей кроной, все многочисленные разновидности клена, а также благородные породы американского дуба и широколиственная липа, известная в местном просторечии под именем мочальницы, – все эти деревья, переплетаясь верхними сучьями, образовали как бы необозримый лиственный шатер, простирающийся в сторону заходящего солнца и теряющийся в облаках на горизонте, подобно тому как волны морские сливаются с небесной синевой у основания небосвода. Тут и там небольшой просвет между лесными исполинами, образовавшийся либо по капризу природы, либо по воле бушующих стихий, позволял какому-нибудь дереву не столь мощной осанки пробиться к солнцу и вознести свою скромную вершину чуть ли не на уровень зеленого полога. К таким деревьям принадлежали береза – немаловажная особа в менее благословенных местах, трепетная осина, различные виды орешника, а также другие представители меньшой лесной братии; они казались чем-то вроде худородных невзрачных гостей, затесавшихся в общество родовитых и знатных вельмож. Тут и там стройный гладкий ствол сосны, прорвав этот полог, высоко возносил над ним свою главу, словно изящный обелиск, искусно воздвигнутый над лиственным долом.
Бескрайние просторы и почти безупречная гладь зеленого океана и создавали здесь впечатление величия. И без того нежная игра красок, приглушенная переливами светотени, рождала ощущение совершенной красоты, тогда как торжественное спокойствие природы настраивало чувства на благоговейный лад.
– Дядюшка, – вскричала приятно изумленная девушка, обращаясь к старшему спутнику, за локоть которого она почти неощутимо держалась, очевидно не доверяя достаточно крепкой, но несколько шаткой опоре под ногами, – разве это не похоже на ваш любимый океан?
– Вздор и детские фантазии, Магни! – Так дядюшка в шутку называл племянницу (воздавая дань ее девичьей привлекательности, он образовал это имя от слова «магнит»). – Только ребенку придет в голову сравнивать какую-то пригоршню листьев с Атлантическим океаном. Все эти маковки деревьев, если их собрать в охапку, сгодятся разве что на скромный букетик, чтобы украсить грудь Нептуна.
– Хорошо сказано, дядюшка, но вы, кажется, хватили через край. Здесь на мили и мили кругом нет ничего, кроме листьев. А что особенного в вашем океане?
– Сравнила! – рассердился дядюшка, нетерпеливо выдергивая у нее локоть, ибо руки он глубоко засунул в карманы красного суконного камзола, какие были в ходу у тогдашних модников. – Что за сравнение, Магии! Ну где, скажи, тут пенистые волны? Где голубая вода, и соленые брызги, и буруны, и опять же, – где киты, и свирепые тайфуны, и непрерывное бултыханье волн на этом несчастном клочке леса, дитя мое?
– А найдете вы на море эти зеленые султаны деревьев, благословенную тишину и пьянящий запах листьев и все это зеленое очарование? Найдете вы что-либо подобное на море, дядюшка?
– Вздор, Магни! Кабы ты хоть что-нибудь смыслила, ты знала бы, что зеленая вода – проклятье для матроса! Все равно что зеленый новичок на вахте.
– Но при чем же тут зеленые деревья? Чш-ш-ш! Слышите? Это ветерок дышит в листве.
– Уж если тебе нравится ветер, девочка, послушала бы ты, как воет в снастях норд-вест! А где у вас тут штормы и ураганы, где муссоны и пассаты в этой богоспасаемой лесной стороне? Я уж не говорю про рыбу – ее здесь и в помине нет.
Произведение «На берегах Онтарио», написанное американским классиком приключенческой литературы Джеймсом Фенимором Купером, является третьим романом из пяти о кровавой истории завоевания Америки белыми людьми.
Повидавший многое морской волк Чарльз Кеп, его племянница Мэйбл в сопровождении индейца по имени Разящая Стрела и его жены Июньской Росы держат путь к сержанту Дунхему - отцу молоденькой девушки.
Они встречают Следопыта (Натаниэля Бампо), Чингачкука и парня Джаспера, которые были посланы отцом Мэйбл. Вскоре путники благополучно достигают цели.
Вскоре все вместе путники отправляются в дальнейший путь на маленьком судне, который ведёт вначале Джаспер, а затем Чарльз Кеп. Юношу отстранили от управления за то, что некоторые считали, что он - предатель. Но Кеп не смог обеспечить безопасный путь судну, поэтому Джаспер снова берёт управление на себя. И люди успешно добираются до берега и пробираются в укреплённое место, где девушку ждёт отец.
Дунхем хочет, чтобы его дочь стала встречаться со Следопытом, но девушка не готова к этому. Хотя молодой человек открыто говорит Мэйб, что влюблён в неё.
Сержант, оставив дочь в укрытии под опекой у лейтенанта Мюра, отправляется в поход. В это время становится известно, что на укрытие готовиться нападение кровожадных индейцев. Об этом бледнолицым сообщает Июньская Роса. Нападение готовит Разящая Стрела, который мечтает взять второй женой красавицу Мэйб. Но несмотря на предупреждение, защитники крепости терпят поражение, но Мейбл удаётся спрятаться.
Спасает девушку отважный Следопыт. Вскоре становится известно, что лейтенант Мюр является предателем, и его убивает Июньская Роса. Сержант Дунхем в стычке получает смертельное ранение. Перед смертью мужчина просит дочь выйти замуж за Следопыта, который тоже не прочь жениться на девушке. Но вскоре Следопыт замечает, что Мейбл влюблена в Джаспера. Мужчина даёт молодым людям соединиться, ведь главное своё предназначение отважный воин видит в том, чтобы помогать людям.
В своём произведении Джеймс Фенимор Купер ещё раз хочет доказать читателю, что в любых обстоятельствах человек должен вести себя порядочно и помогать всем, кто в этом нуждается.
Картинка или рисунок Купер - Следопыт, или На берегах Онтарио
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Чехов Ванька Жуков
Ванька Жуков – сирота девяти лет отроду. Он жил с дедушкой в одной деревеньке, но вот уж три месяца как его отдали сапожнику Аляхину на обучение. Вечером перед Рождеством Ванька не спит
Слѣдопытъ
(The Path-finder)
Повѣсть Фенимора Купера
Переводъ Д. Коковцова.
Глава первая
Въ послѣдней половинѣ прошедшаго столѣтія, въ ясный лѣтній день, посреди вѣковыхъ американскихъ лѣсовъ, общество, состоявшее изъ двухъ мужчинъ и двухъ женщинъ, подымалось на возвышеніе, образовавшееся отъ поваленныхъ вѣтромъ и въ безпорядкѣ другъ на другѣ лежащихъ деревьевъ съ цѣлью безпрепятственнѣе любоваться видомъ окрестности. Деревья эти скучились на небольшомъ холмѣ, и потому видъ съ нихъ могъ простираться на дальнее разстояніе. Одно изъ нихъ было совершенно вырвано съ корнями, обращенными кверху такимъ образомъ, что, покрытые землею, промежутки отъ одного корня до другаго представляли путешественникамъ родъ подмостковъ, на которые они могли смѣло стать для своихъ наблюденій.
Впрочемъ, это были не особенно знатныя лица; двое изъ нихъ - мужъ и жена - принадлежали къ индѣйскому племени Тускарора; третій, судя по одеждѣ и другимъ признакамъ, былъ морякъ, а спутница его, приходившаяся ему племянницею, была дочь англійскаго сержанта изъ расположеннаго при озерѣ Онтаріо Форта Озвего, который и служилъ теперь общею цѣлью путешествія,
Молодая, красивая и не лишенная образованія дѣвушка съ удовольствіемъ глядѣла на величественную, прекрасную картину, представлявшуюся ея взорамъ; задумчиво смотрѣла она на безконечное море листьевъ и вѣтвей, которое, куда только достигалъ глазъ ея, блестѣло сочною, прекрасною зеленью роскошной растительности. Красивый илемъ, широколистый кленъ, великолѣпные дубы и гибкія, высокія липы образовали широкій, безконечный коверъ, тянувшійся до горизонта и тамъ соединявшійся, подобно волнамъ необозримаго океана, съ облаками. Мѣстами высокій стволъ исполинской сосны возвышался надъ обширной равниной и походилъ на пирамидальный образъ величественнаго памятника, воздвигнутаго искусной рукой на необозримомъ зеленомъ пространствѣ.
Дядя, сказала дѣвушка, послѣ продолжительнаго молчанія;- какъ много этотъ видъ напоминаетъ безконечное, любимое и дорогое вамъ море.
Не болѣе, какъ можетъ вообразить себѣ неопытная дѣвушка, Магнитъ! (Этимъ именемъ морякъ часто называлъ свою племянницу, намекая въ шутку на ея личную притягательную силу.) Какъ можешь ты находить какое либо сходство между этими немногими листьями и настоящимъ Атлантическимъ океаномъ? Всѣ эти верхушки деревьевъ вмѣстѣ едва ли достаточны будутъ для частички одѣянія Нептуна.
Дядя Капъ, вы въ этомъ сильно ошибаетесь, смѣясь возразила Марія:- куда только хватаетъ глазъ, мы не видимъ ничего кромѣ листьевъ; что же больше можетъ представить океанъ?
Что больше? съ досадою отвѣчалъ морякъ. Лучше опроси: что меньше? Гдѣ же здѣсь голубыя воды, вздымающіяся волны, буруны, киты, смерчи, бури, ураганы? И что за рыбы плаваютъ подъ этой безсильной плоскостью?
Ну, въ буряхъ и здѣсь нѣтъ недостатка, какъ доказываютъ эти вырванныя съ корнями деревья, и если подъ листьями нѣтъ рыбъ, за то лѣса не лишены двуногихъ и четвероногихъ животныхъ.
Это еще вопросъ, съ сомнѣніемъ отвѣчалъ старый морякъ: - во все время вашего пути отъ Альбани мы не встрѣчали ни дикихъ, ни ручныхъ звѣрей, кромѣ лишь нѣсколькихъ дрянныхъ птицъ, - и, при совокупности всѣхъ этихъ обстоятельствъ, я сильно сомнѣваюсь, чтобы какое либо изъ твоихъ живущихъ на сушѣ животныхъ могло выдержать сравненіе съ экваторіальною акулою.
Марія ничего не отвѣчала на противорѣчившіе ей доводы дяди, и продолжала спокойно смотрѣть на безконечный лѣсъ.
Это что такое? нѣсколько спустя, спросила она, указывая пальцемъ на вершины деревьевъ. Тамъ видѣнъ дымъ! Ужь не поднимается ли онъ изъ какого либо жилища?
Это дѣйствительно дымъ, возразилъ Капъ; но о его значеніи надо спросить Тускарору,
Онъ обратился къ индѣйцу, слегка тронулъ его за плечо, чтобы возбудить его вниманіе, и указалъ ему на узкій столбъ дыма, тихо подымавшійся изъ лиственной чащи на разстояніи отъ нихъ не болѣе одной мили. Индѣецъ, высокій, воинственной наружности, повернулся и бросилъ быстрый взглядъ на указываемый ему дымъ; потомъ легко поднялся на цыпочки, и около минуты простоялъ съ открытыми ноздрями, подобно рыбѣ, чувствующей въ воздухѣ опасность. Наконецъ, онъ издалъ слабый, едва слышный звукъ и нѣсколько съежился. Лицо его выказало безпокойство, но темный и быстрый глазъ его облетѣлъ всю окрестность, какъ будто хотѣлъ гдѣ-либо отыскать опасность.
Ну, въ чемъ же дѣло, Стрѣла? снова обратился къ индѣйцу старый морякъ. - Я полагаю, что по близости должны быть Онеиды или Тускароры, и предлагаю завести съ ними знакомство, чтобы добыть уютный ночлегъ въ ихъ селеніи.
Тамъ нѣтъ селенія, спокойно, но положительно отвѣчалъ индѣецъ. Слишкомъ много деревьевъ.
Если бы и такъ, все-таки тамъ должны быть индѣйцы, и, быть можетъ, изъ вашихъ старинныхъ товарищей.
Не Тускарора, не Онеиды, не Могавки, - это огонь блѣднолицыхъ.
Блѣднолицыхъ? съ сомнѣніемъ и удивленіемъ спросилъ Капъ. Какъ же вы это можете знать? Изъ чего вы видите, спрашиваю я васъ, что это дымъ отъ огня блѣднолицыхъ, а не краснокожихъ?
Сырое дерево! съ невозмутимымъ спокойствіемъ возразилъ воинъ. Чѣмъ сырѣе, тѣмъ больше дыма; чѣмъ больше воды, тѣмъ чернѣе дымъ.
Но, съ прежнимъ сомнѣніемъ сказалъ морякъ, я не вижу, чтобы было много дыма, и чтобы онъ былъ особенно черенъ.
Слишкомъ много воды! съ сильной увѣренностью отвѣчалъ Стрѣла. Тускарора слишкомъ уменъ, чтобъ разводить огонь водой; бѣлый же читаетъ много книгъ и зажигаетъ что попало; много книгъ - мало знанія!
Ну, это довольно умно сказано, замѣтилъ Капъ, котораго нельзя было назвать большимъ любителемъ книгъ. Но довольно объ этомъ; скажите мнѣ лучше, какъ далеко еще мы отъ лужи, которую вы называете большимъ озеромъ?
Индѣецъ посмотрѣлъ на моряка съ спокойнымъ презрѣніемъ, и затѣмъ отвѣчалъ:- Озеро Онтаріо обширно какъ небо, - еще одинъ день, и морякъ убѣдится въ этомъ.
Ну, это мы увидимъ, возразилъ Капъ. Если же этотъ прудъ свѣжей воды такъ близокъ, какъ вы говорите, и такъ обширенъ, какъ небо, то онъ былъ бы уже видѣнъ парою хорошихъ глазъ.
Смотрите! сказалъ индѣецъ, спокойно протягивая свою руку. Тамъ Онтаріо.
Капъ взглянулъ по указанному направленію, и затѣмъ посмотрѣлъ на индѣйца съ нѣкоторою важною снисходительностію,
Такъ это крошечное пустое мѣсто на небѣ и есть ваше знаменитое Онтаріо? сказалъ онъ наконецъ. Ну, я долженъ сознаться, что оно вполнѣ соотвѣтствуетъ ожиданіямъ, возбужденнымъ во мнѣ, когда я покидалъ морской берегъ, для отысканія озера прѣсной воды. И это прекрасное озеро! Я не думаю, чтобъ на немъ было достаточно мѣста для плаванія одного человѣка! Молчите ужь о немъ, и будемъ лучше искать блѣднолицыхъ, которые, какъ вы сказали, должны находиться по близости.
Есть книги, которые не отпускают с самого начала знакомства и до последней страницы. Они не только не забываются во взрослом возрасте, но наоборот, доставляют не меньшее удовольствие от перечитывания. Это произведения, которые волнуют сердца и заставляют сопереживать героям, а то и оплакивать несправедливость судьбы. Это книги, по которым снимаются фильмы и мультики, пользующиеся огромной популярностью среди народа. Одной из них является «Следопыт», краткое содержание которого известно всем поклонникам жанра вестерн.
Несколько слов о создателе
Автор произведения, а также целой серии о Натаниэле Бампо, - Фенимор Купер. Это классик американской литературы основоположник стиля «вестерн». Он вырос в то время, когда колонисты только начинали покорять Америку, поэтому хорошо знал жизнь индейцев и белых пришельцев. На его глазах разгоралась драма уничтожения краснокожих, которых он любил и уважал. Он в действительности сопереживал им, сочувствовал такой несправедливости, боролся против нее своим пером. Но, к сожалению, ничего изменить не мог.
Интересно, что случайно появилась писателя (а за нею и другие произведения) «Следопыт». Краткое содержание никогда не сможет передать ту атмосферу, в которую окунается читатель, погрузившись в страницы книг. Их стоит читать и перечитывать целиком. Оно того стоит.
Итак, первый роман Купер написал, поспорив с женой, но ему понравилось. Да и читателям пришелся по вкусу совершенно новый жанр. Поэтому Джеймсу не оставалось ничего, как дальше работать на поприще литературы.
Образ Кожаного Чулка
Очень привлекательного героя создал Ф. Купер. «Следопыт», краткое содержание которого рассмотрено будет ниже, рассказывает о Натти Бампо. С первого взгляда он покажется слишком искусственным, так как автор склонен к гиперболизации и наивной романтизации. Однако стоит учесть, что на глазах Кожаного Чулка творилась история, в которой он принимал активное участие. При этом он был изгоем «нормального» европейского общества. Почему? Потому что ему чужды главные недуги современников: жажда власти, алчность, несправедливость, ложь. Он не может с ними смириться категорически, поэтому добровольно отказывается от общества, а покой находит только среди таких, как он, то есть индейцев. Реальность часто пыталась вернуть его в цивилизацию, но каждый раз персонаж жестоко разочаровывался. И на последних страницах цикла Натаниэль так и остался одиноким волком, искателем человеческого идеала.
Фенимор Купер «Следопыт»: краткое содержание
Теперь пора вспомнить, о чем идет речь в книге, которую написал Ф. Купер. «Следопыт», краткое содержание которого мы расскажем, является третьей книгой цикла. На страницах романа читатель увидит знакомых с первых произведений героев Натти Бампо и Чингачгука, а также познакомится с новыми персонажами. Это красавица Мэйбл Дунхем, отважный моряк Чарльз Кэп (Соленая Вода), юный Джаспер Уэстерн и индейская чета Разящая Стрела и Июньская Роса. Действие романа проходит на берегах живописного
Если пересказывать краткое содержание книги «Следопыт», то она рассказывает о борьбе за влияние между французами и англичанами, которые втянули в свой конфликт В это время молодая девушка Мэйбл Дунхем отправляется в путь, чтобы повидаться со своим отцом, который отбывал службу в крепости. С ней едет ее дядя-моряк и проводники индейцы тускарора. По дороге они встречаются с двумя белыми людьми и одним краснокожим. Это был Кожаный Чулок, Чингачгук и моряк Джаспер. Их послал отец Мэйбл для обеспечения безопасности. О том, как группа путешественников продвигалась вглубь Америки, и рассказывает «Следопыт». Краткое содержание романа должно заинтересовать читателя, заставить взять эту книгу в свои руки и прочитать от корки до корки.
Несчастная любовь
Во время пути группу смельчаков ожидают опасные приключения: водная переправа, стычки с ирокезами. Но когда они достигли цели, оказывается, что продолжение следует. Юного Джаспера обвиняют в шпионаже, а отец девушки решает выдать ее замуж за Следопыта. Натаниэль и сам без ума влюбился в Магни, поэтому с радостью делает ей предложение руки и сердца. Но она отказывается. Тем временем французы атакуют (шпионом на самом деле был Разящая Стрела), смертельно ранят сержанта Дунхема. Он завещает дочке выйти замуж за Кожаного Чулка, и та соглашается. Однако со временем герой понимает, что Мэйбл его не любит, а вот Джаспер давно стал избранником ее сердца. Поэтому он разрывает помолвку и благословляет влюбленных.
Если читать очень краткое содержание («Следопыт»), то можно не узнать, что свадьба Магни и Джаспера была, а Натаниэль поздравил их и скрылся. Через много лет молодая женщина, гуляя с детьми, увидела вдали фигуру, сильно напоминающую давнего друга. Потом она спросила у местных жителей о том, кто это был. Ей рассказали, что приходил легендарный охотник по прозвищу Следопыт. Магни поняла, что он так и не смог ее разлюбить.
Цикл о Кожаном Чулке
Фенимор Купер не просто создал прекрасный образ человека, который творил историю. Он описал целую жизнь своего героя, полную приключений и опасностей, лишений и разочарований, радости и горя. Судьба Натаниэля поместилась в пяти книгах, которые рассказывают о юном возрасте персонажа, его взрослении и старении. А вместе с судьбой Кожаного Чулка автор изобразил жизнь Америки, вражду между людьми, которые не могут поделить такие необъятные богатства. Он срисовал трагичность судьбы и бесчувствие, покорение и борьбу и с сожалением фиксировал изменения привычного уклада.
Пятилогия
Мы представим перечень книг, которые вошли в цикл, в хронологическом порядке, поскольку написаны они были в разное время.
- «Зверобой, или Первая тропа войны» - в романе Натаниэлю семнадцать-восемнадцать лет. Книга написана в 1841 году.
- «Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе». Главному герою 32-34 года, а сам роман увидел свет в 1826 году.
- «Следопыт, или На берегах Онтарио», в которой персонажу примерно 35-38 лет. Произведение написано в 1840 году.
- «Пионеры, или У истоков Саскуиханны» описывает жизнь Натаниэля в 67-68 лет. Роман появился в 1823 году.
- «Прерия (Степи)» - заключительная книга о Следопыте, которому на момент повествования 78-79 лет. Увидела свет в 1827 году.
Популярность в Союзе
Стоит отметить, что романы Фенимора Купера очень популярными были во всем мире, и в Советском Союзе в частности. На русский язык книги впервые перевела А. О. Ишимова в середине девятнадцатого столетия, и с тех пор они неоднократно переиздавались. На мотивы произведений о Кожаном Чулке снимались фильмы и мультики, выпускались марки. И стоит отметить, что героев Купера хотели воплотить на экране многие актеры. Дети изучали романы по школьной программе, а потом играли во дворе, изображая отважного героя и его друзей.
Детская версия
Несомненно, произведения Фенимора Купера рассчитаны на подростков и детей старшего школьного возраста. Но и маленькие читатели могут познакомиться с миром чудной природы. Возможно, что свои «Сказки следопыта», краткое содержание которых мы тоже рассмотрим, Скребицкий написал под вдохновением после прочтения приключений Натаниэля Бампо.
Рассчитаны произведения на детей Но это совсем не обычные сказки. В них не рассказывается о добрых и злых волшебниках, змеях-горынычах, богатырях и чудовищах. Зато маленького почитателя литературы ждут захватывающие описания чудес, подмеченных зорким взглядом. Следопытом-природолюбом предстает перед нами Скребицкий. «Сказки следопыта», краткое содержание которых не может открыть все волшебство книги, рассказывают об окружающем мире. Например, о том, что нашли в скворечнике дети и как они искали хозяина вещи. Маленькие почемучки познакомятся с несговорчивым и упрямым ежиком, хитрой кукушкой, добрым и неприметным ночным жучком, который сумел раздобыть фонарик и стать светлячком. Что хотел донести до детей Скребицкий? «Сказки следопыта», краткое содержание которых изложено выше, рассказывают о животных и их повадках, особенностях, о лесных приметах. Одним словом, об удивительном окружающем мире, который необходимо изучать и исследовать.
Вместо послесловия
Стоит ли говорить, что захватывающий мир литературы открывается только тем, кто не боится читать произведения в полной версии? В добрый путь, друзья, в добрый час!
Глава 1
Душистый дерн укроет плоть,
Небесный свод – мой храм, господь!
В моем кадиле – ветры гор,
Мне мысль – молитва с давних пор.
Томас Мур. "Священные песни"
Кто не знает, какое впечатление величия исходит от необъятного! Самые возвышенные, самые смелые мысли посещают поэта, когда он заглядывает в бездны неизмеримых просторов, и с особенной живостью ощущает он тогда собственное ничтожество. Не может оставаться безучастным тот, кто впервые зрит перед собой ширь океана, и даже в безбрежности ночи находит наш ум подобие величия, поражающего нас в грандиозных явлениях природы, всю мощь которых не в силах постигнуть наши чувства. Нечто близкое восторгу и благоговейному страху, этому порождению возвышенного, ощущали при взгляде на раскинувшийся перед ними пейзаж и четверо несхожих меж собой персонажей, коим довелось открыть наше повествование. Вчетвером – двое мужчин и две женщины – взобрались они на груду поваленных ветром деревьев, чтобы оглядеться по сторонам. Такие места и поныне зовутся в этих краях ветровалами. Впуская небесный свет в темные душные лесные трущобы, они образуют как бы оазисы в торжественных сумерках американских девственных лесов. Описываемый здесь ветровал находился на косогоре пологого холма, и взору путника, взобравшегося на его верхушку, открывались широкие дали – нечаянная радость для странника, блуждающего в дебрях лесных. Небольшой клочок земли, но благодаря его расположению высоко на склоне холма, над уходящей книзу прогалиной, вид отсюда простирался много дальше, чем можно было предположить. Философы еще не установили природу стихий, производящих в лесу такие опустошения; некоторые ученые видят в этом разрушительное действие ветров, подобных тем, что образуют в океане смерчи, тогда как другие ищут причину во внезапных и сильных электрических флюидах; но самое явление достаточно всем знакомо. На кромке ветровала, о коем здесь идет речь, слепые стихии так нагромоздили дерево на дерево, что двое странников не только сами вскарабкались на высоту в тридцать футов, но и увлекли за собою – где уговорами, а где и вовремя оказанной помощью – обеих своих спутниц. Огромные стволы, сломанные и раскиданные как попало мощными порывами ветра, лежали навалом, словно бирюльки, меж тем как их ветви, все еще благоухающие увядшей листвой, переплетались, давая рукам надежную опору. Один вывороченный из земли великан торчал мощным комлем кверху, и на его разлапых корнях сохранился толстый слой земли, который и послужил своего рода удобными мостками для наших четверых путников, озиравших окрестность.
Пусть читатель не ждет здесь от меня описания людей из высших слоев общества. Это были всего лишь странники, блуждающие в дебрях лесных; но, даже отвлекаясь от этого, надо сказать, что ни обычный их жизненный уклад, ни положение в свете не приобщили их к преимуществам избранного круга. Двое – мужчина и женщина – были местные уроженцы, исконные хозяева этой земли, ибо они принадлежали к небезызвестному индейскому племени тускароров; что же касается их спутников, то мужчина, судя по его внешнему виду, всю жизнь скитался по морям, и лишь в качестве простого матроса, да и сопровождающая его девушка вышла из той же непритязательной среды, однако юность и миловидность, а также скромные и живые манеры придавали ее облику тот отпечаток ума и душевного изящества, который сообщает прекрасному полу двойное очарование. Вот и сейчас ее выразительные голубые глаза светились восторгом, а милое личико подернулось той легкой задумчивостью, какую вызывают в одаренных натурах сильные ощущения – даже в тех случаях, когда они приносят нам одну лишь незатуманенную радость.
И в самом деле, кто бы мог остаться равнодушным к картинам окружающей природы? К западу, в том направлении, куда были обращены лица путников и где, собственно, и открывались необъятные дали, взор блуждал по лиственному океану, отливающему всеми оттенками зелени представленной здесь роскошной растительности и расцвеченному богатейшей гаммой красок, столь обычных для сорок второго градуса широты. Вяз со своей изящной плакучей кроной, все многочисленные разновидности клена, а также благородные породы американского дуба и широколистная липа, известная в, местном просторечии под именем мочальницы, – все эти деревья, переплетаясь верхними сучьями, образовали как бы необозримый лиственный шатер, простирающийся в сторону заходящего солнца и теряющийся в облаках на горизонте, подобно тому как волны морские сливаются с небесной синевой у основания небосвода. Тут и там небольшой просвет между лесными исполинами, образовавшийся либо по капризу природы, либо по воле бушующих стихий, позволял какому-нибудь дереву не столь мощной осанки пробиться к солнцу и вознести свою скромную вершину чуть ли не на уровень зеленого полога. К таким деревьям принадлежали береза – немаловажная особа в менее благословенных местах, трепетная осина, различные виды орешника, а также другие представители меньшой лесной братии; они казались чем-то вроде худородных, невзрачных гостей, затесавшихся в общество родовитых и знатных вельмож. Тут и там стройный гладкий ствол сосны, прорвав этот полог, высоко возносил над ним свою главу, словно изящный обелиск, искусно воздвигнутый над лиственным долом.
Бескрайние просторы и почти безупречная гладь зеленого океана и создавали здесь впечатление величия. И без того нежная игра красок, приглушенная переливами светотени, рождала ощущение совершенной красоты, тогда как торжественное спокойствие природы настраивало чувства на благоговейный лад.
