Кремль Московский - Московский Кремль Московский Кремль Общая информация Местоположение Москва Год постройки 1482 95 Площадь кремля 27,5 га Протяженность стен 2235 метров Башни и ворота … Википедия
Московский кремль - Общая информация Местоположение Москва Год постройки 1482 95 Площадь кремля 27,5 га Протяженность стен 2235 метров Башни и ворота … Википедия
Наружная группа - Большая ягодичная мышца (m. gluteus maximus) (рис. 128, 132, 133, 134) разгибает бедро, выпрямляет согнутое вперед туловище, натягивает широкую фасцию бедра, в положении стоя фиксирует таз и туловище. Это крупная, плоская, ромбовидная мышца,… … Атлас анатомии человека
АЛФАВИТ - набор букв или подобных им знаков, используемых в письменности, где каждая буква обозначает одну или несколько фонем. Алфавиты не были древнейшей основой письменности, получив развитие от иероглифов или письменных изображений, применявшихся,… … Символы, знаки, эмблемы. Энциклопедия
Русская культура в конце XV и в XVI в. - В конце XV и в XVI в., несмотря на усиление в стране самодержавно крепостнических тенденций и господство церковно схоластического мировоззрения, русская культура, объединяя культурное наследие ранее разобщённых земель, вступила на путь новых… … Всемирная история. Энциклопедия
Кремль Московский - древнейшая часть Москвы, главный общественно политический и историко художественный комплекс центра столицы СССР, местопребывание высших органов государственной власти страны Верховного Совета СССР, Верховного Совета РСФСР и правительства …
Шлиссельбургская крепость - (до 1611 Орешек, до 1702 Нотебург, с 1944 Петрокрепость) на Ореховом о., в истоке Невы из Ладожского оз. Основана новгородцами в 1323, в 1353 обнесена каменной стеной, остатки которой, а также каналы и искусственная гавань 15 16 вв.… … Большая советская энциклопедия
Дельты - под этим названием разумели в древности трехугольные площади земной поверхности, напоминающие своей формой греческую букву Δ, расположенные в устье больших рек, преимущественно даже только Нила, и омываемые их рукавами, причем происхождение этих… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Семейство полорогие - (Bovidae)** * * Семейство полорогих, или бычьих самая обширная и разнообразная группа парнокопытных, включает 45 50 современных родов и около 130 видов. Полорогие животные составляют естественную, ясно очерченную группу. Как ни… … Жизнь животных
Книги
- Купить за 575 грн (только Украина)
- Власть, бизнес, общество в регионах. Неправильный треугольник , Под редакцией Николая Петрова, Алексей Титкова. В книге представлены результаты первого этапа нового масштабного исследовательского проекта Московского Центра Карнеги по комплексному изучению взаимоотношений общества, власти и бизнеса в…
В самой модной парикмахерской города N. в креслах близко друг от друга сидели две девушки. Время от времени они посматривали друг на друга, опасаясь, как бы одна не повторила фасон причёски другой. Переглядывались и парикмахеры, мгновенно уловив пикантность ситуации. Одна из девиц выглядела несколько вызывающе. Крашеная блондинка, она требовала нового буквально через каждые три минуты. Мастер, казалось, уже уложил причёску, но светская львица, недовольно осмотрев себя, требовала всё изменить. Мастера это ничуть не смущало, за такие бабки, как она платит, ей можно и повыпендриваться.
Другая, казалось, была поскромнее, она раньше закончила свой туалет, расплатилась и присела отдохнуть в кресло. Там она раскрыла сумочку, расписную с искусственными камешками в отделке, и достала оттуда мобильник, собираясь кому-то звонить. Но тут и первая закончила туалет, встала, мастер отодвинул кресло, наклонил свою кудрявую голову, принимая купюры, и предложил кофе. Мигом откуда-то прикатили сервировочный столик, на котором для обеих клиенток поставлены были приборы. Сидевшая дама спрятала телефон.
- Нет, нет, спасибо, я предпочитаю чай, - сказала она.
Чай был подан, а к кофе и чаю на сверкающей оригинальной квадратной тарелочке разложены были бисквиты и маленькие заварные пирожные эклеры. Девица посмотрели друг на друга уже в открытую и представились.
- Я – Кристина.
- А я – Виола.
- Интересное имя. Мне нравится и ваша причёска.
- Зачем «ваша» – твоя, так будет лучше, кстати, твоя головка вообще – супер.
Вкусив кофе и чаю, две новые знакомые вышли. На улице одну из них поджидал автомобиль.
- Поехали! – предложила она.
- Нет, я хотела прошвырнуться по магазинам.
- Ну, и ладушки, и я с тобой, - дама наклонилась к водителю автомобиля, постучала, окошко открылось, последовал короткий приказ: «Езжай домой! Я сама приеду!» Автомобиль тут же двинулся…
- Слушай, - сказала Кристина, - а Виола – это сырок плавленый такой, вкусный?
- Виола – скрипка, есть ещё смычковый инструмент виола-да-гамба.
- Ну, ты даёшь! Откуда ты знаешь? Ты музыкант?
- Нет, что ты! Просто интересовалась, у родителей спрашивала, что это означает, а они мне объяснили.Да, забыла - ещё виола - фиалка.
- Класс! А куда пойдём?
- Я хочу в бутик «Стрекоза», знаешь, на углу Светлой и Бережной улиц.
- Конечно. Я там тоже пасусь. И как мы раньше с тобой не встретились!
- Сама не знаю, хотя, я ведь уезжала в столицу, поступать в Академию танца.
- Ты что? В самом деле? Вот это да! И поступила?
- Поступила. Я почти два года занималась с крутой балериной, она меня хорошо подготовила.
- И ты хочешь быть танцовщицей, балериной?
- Да брось! Зачем? Для вида, для престижа, нужно иметь высшее образование, я, понимаешь ли, собираюсь замуж. А Он, ну… не всё сразу. Просто одно дело - девица, а другое студентка.
- Ёлки-палки! Ну, ты даёшь. Скажи, только честно, тебе мой цирюльник понравился? Я видела, что ты глаз на него положила, а?
- Понравился, конечно, он - просто бог! Красив, шельма.
- А как зарабатывает, сама понимаешь, а?
- А ты с ним… ну, так сказать, дружишь?
- Ой, сказала, дружу! – Кристина рассмеялась, - представь себе, это что-то. Такой любовник может только присниться! Но мы, кажется, пришли. Заходим.
Девушки зашли в бутик, к ним тотчас же бросился элегантный молодой человек «чего изволите!»
- Нет, нет, - капризно сморщив носик, сказала Виола, - попроси Павла Андреевича.
Парень убежал, и через пару минут возник солидный мужчина в костюме-тройке.
- Какой праздник! – восклицал он, - кто к нам пожаловал! Сама Виола! – за восклицаниями последовал отеческий поцелуй в щёчку.
- Знакомьтесь, Павел Андреевич, это – Кристина.
- Прекрасно. Друзья моих друзей – мои друзья, - Павел Андреевич церемонно поклонился Кристине. – Показать вам, девочки, самое новенькое?
- Ну, конечно, за тем мы и пришли.
Павел Андреевич оглядел салон, где потерянно бродили две покупательницы, кивнул пареньку, а сам с девушками направился в свой кабинет. В кабинете с мягкими плюшевыми диванами и креслами начались чудеса. Павел Андреевич раскрыл шкаф-купе и вынул первый наряд, распяленный на плечиках. Он нажал кнопку звонка, вошла девушка-модель, безмолвно взяла из рук шефа наряд и удалилась в боковую комнатку. Она вышла, преображённая, в костюме неопределённого цвета с золотистыми нитями, несколько раз прошлась по кабинету и вопросительно посмотрела на Павла Андреевича.
- Запомнили? – спросил он, - это номер первый.
Потом модель переодевалась ещё три раза и, наконец, её отпустили.
- Мне третью, прямо сейчас, - быстро затараторила Кристина. Вот мои чеки, если Виола не против. Третью!
- Конечно, не против, - Виола встала, - а я хочу примерить вторую сама.
Через час девушки уже вызывали такси, чтобы доехать домой с дорогими покупками. Кристина назвала таксисту адрес.
- И не спорь! Раньше - ко мне, - сказала она.
По дороге она говорила по мобильному телефону, как догадалась Виола, со своим «цирюльником». Таксист довёз до дома Кристины на центральной улице, дом, похожий скорее на двухэтажную виллу, произвёл на Виолу благоприятное впечатление.
В прихожей девушек встретила прислуга, ещё два раза Кристина звонила приятелю, уже успели попить кофе, съесть сэндвичи и переодеться, как раздался звонок-колокольчик в двери. Работница открыла дверь, а Кристина капризным голосом заныла:
- Ну, сколько тебя ждать! Знакомься скорее, это – Виола.
- Так мы уже знакомы как будто. Вы вместе у меня были. Ну, так представься.
- Отто.
Виола усилием воли сдержала удивление. Ничего себе – имя для России! Потом Виола позвонила домой, сказала, что задержится, и троица отправилась в клуб.
Так началось это знакомство, вскоре переросшее в дружбу двух светских львиц. Причёски, ночные клубы, наряды – было всё. Оставалось совсем мало времени, Виоле нужно было ехать в свой вуз, как вдруг она предложила Кристине:
- Слушай, подруга. А что если ты мне на вечерок уступишь своего мачо!
- А что! Не смылится. Ты не пожалеешь. Это что-то, я тебе говорю. Только одно условие – завтра ты мне всё расскажешь. Идёт?
- Конечно. Какие дела. Итак, направь его ко мне к 11 вечера. Родители уехали на дачу, я сама скоро уеду, так что не будут тебя напрягать. Мне просто любопытно, что за секс-символ твой Отто.
- Любопытство - причина очень многих поступков и всяких случайностей и событий. Итак, встречаемся на следующий день, ты раньше 12 часов не сможешь прийти, это я тебе говорю.
На следующий день подруги встретились, Виола выглядела усталой, несмотря на продуманный макияж.
- Давай, рассказывай, как договорились.
- Ой, ты права. Он затрахал меня в доску. Падаю от усталости. Спать хочу.
- Ага. Любопытство удовлетворила?
- Вполне…
- Интересный треугольник у нас получается, - сказала Кристина. - Обычно, как - муж, жена и любовник или муж, жена и любовница мужа, а тут какой-то неправильный, тупоугольный треугольник выходит. Скажи?
- Точно, - подтвердила Виола. Но кто попадает под тупой угол? Надо подумать.
Подруги посмеялись и на этом расстались на время, до вечера было ещё далеко, Виола пошла домой, спать.
Но не тут-то было. В дверь позвонили, Виола впустила Отто… И хоть она чувствовала себя усталой и опустошённой, она не смогла отказать ни себе, ни Отто. Расстались они почти перед самым походом подруг в ночной клуб. Виола выпила рюмочку коньяка, немного взбодрилась и поехала в машине Отто. Потом были ещё встречи, ещё и ещё.
Кристина, между тем, не теряла времени зря. Она умело выспросила у Виолы, кто её жених, и поехала в большой город. Жених Виолы произвёл на неё огромное впечатление, это был преуспевающий банкир, высокий, жгучий брюнет, безупречно одетый. Кристина вошла в кабинет, представившись подругой Виолы. Банкир не проявлял признаков беспокойства. Кристина со вкусом рассказала о связи Виолы с «цирюльником», попросила компенсации за билет на самолёт в пятикратном размере. Банкир выдал 5 тысяч рублей без всяких условий, а ещё столько же обещал дать после получения доказательств. И доказательства были предоставлены буквально через два дня…
А дальше уже пришлось работать следователям, так как в доме богатой молодой особы был зверски убит известный в городе визажист Отто Р. Сама хозяйка, молодая дама, в тяжёлом состоянии была доставлена в больницу. В городе много говорили об этом убийстве, о распущенности молодёжи, о несметных и незаконно нажитых богатствах и ещё о многом. Кристина как подруга убитой была допрошена, но от неё не узнали никаких подробностей преступления. Когда Виола пришла в себя, она сказала родителям, чтобы ни в коем случае не возбуждали уголовное дело. Не так-то просто будет объяснить и родителям, и всяким следователям, что делал визажист у неё дома. Короче, за определённую мзду дело закрыли, Виола поправлялась, она теперь не часто выходила из дома. В вузе взяла академотпуск в связи с последствиями травмы…
А Кристина вскоре уехала в большой город и там вышла замуж за видного банкира.
Так распался, казалось бы, мирный, но неправильный треугольник…
Рецензии
ДевицЫ посмотрели друг на друга... (опечатка, у тебя А).
Парень убежал и через пару минут возник солидный мужчина... (убежал, и)
Вы вместе у меня были. Ну, так представься.(видимо, это 2 персонажа:
... У меня были.
- Ну, так представься.
- Отто.)
...уступишь своего мачо! (наверно, ?)
Любопытство; причина очень многих поступков (Любопытство - причина...)
Интересный треугольник у нас получается, - сказала Кристина. Обычно, как - муж, жена и любовник или муж, жена и любовница мужа, а тут какой-то неправильный, тупоугольный треугольник выходит. Скажи?
- Точно, - подтвердила Виола. Но кто попадает под тупой угол? Надо подумать.
(тире: Кристина. - Обычно... Виола. - Но кто попадает...)
И где-то "ПриДти" - надо "приЙти", у тебя бывает эта ошибка.
Любаня, исправь и сотри, я зайду и напишу по содержанию, если позволят.
Понравилось, хотя эти девицы запестрели в глазах, я теряла, кто из них кто. Определённый слой это характеризует достаточно выразительно - и их речь, и шопинг, и прочий жопинг...
Неправильный треугольникВ комнате, что располагалась справа от входной двери, жила бабка. Сколько бабке было лет и как ее звали, неизвестно. Какая разница, бабка, она и есть бабка. Ольга при первой встрече попыталась было познакомиться, но старушка, кажется, была глуховата. Ничего не ответив девушке, она махнула рукой и спокойно закрыла дверь перед ее носом. Ну, и ладно. Про себя Оля назвала ее Надеждой Константиновной, наверно из-за больных, выпученных глаз.
За второй дверью обитали Людка - лет тридцати с небольшим мать-одиночка и сынок ее, бойкий, большеглазый Кирюшка. Третья комната в просторной, сталинского образца коммуналке сдавалась. В ней-то и поселилась Ольга, двадцатипятилетняя чертежница, недавно получившая работу в конструкторском бюро биохимической аппаратуры.
- Вот и хорошо, - сразу после знакомства сказала Людка, заглянув в Олину комнату, - вдвоем-то мы эту бабку скрутим, никуда не денется! А то, совсем обнаглела! Полы не моет, а я что, нанималась за нее мыть? Представляешь, стирает хозяйственным мылом! После стирки - вся ванна в серой пене, так, хоть бы сполоснула, стерва! У меня все же ребенок маленький, понимать надо!
«Ребенок - это святое».
- Ну, да, конечно.
Перспектива быть втянутой в коммунальные дрязги совсем не привлекала Олю, но разочаровывать соседку так сразу не хотелось. Было ясно, что Людмила принадлежала к числу тех, для кого скандалы, что топливо для паровоза. Полная противоположность Ольге, не выносившей конфликтов.
- Обустроилась уже? Где покрывало такое отхватила? Ты вообще-то откуда? Прописка у тебя московская? Я щас, Кирюшку уложу, и приходи на кухню, поболтаем…
«Еще и любопытная. Хотя, скорее всего, тетке просто скучно. Никуда не денешься, придется общаться».
Впрочем, Оля всегда была не прочь поговорить c новым человеком.
Было у Ольги такое хобби: заглядывать в чужие души, многообразие которых не переставало ее изумлять. Что ни человек, то уникальная комбинация качеств, предсказуемая или неожиданная, но всегда единственная в своем роде. Каждый встречавшийся Ольге человек вызывал у нее любопытство, правда интерес этот, чаще всего, быстро ослабевал.
Благодаря склонности к наблюдениям, а также врожденному стремлению ко всеобщему миру, Оля умела найти общий язык почти со всяким, произвести хорошее впечатление и вызвать доверие. В разговоре она легко настраивалась на волну собеседника и умудрялась неосознанно говорить именно то, что тому хотелось услышать. Многие сочли бы такую особенность характера недостатком, но Оля легко прощала себя, так как никогда не пыталась использовать свой дар в неблагородных целях.Мужик-то у тебя есть? - продолжала копать Людка, наливая чай.
- Скорее нет. Ну… есть один, но он далеко, не в Москве живет. Приезжает иногда. Ничего серьезного.
- А где их найти, серьезных? - с радостью поддержала соседка. Вот, был один, да сплыл, - она махнула рукой в сторону своей комнаты, видимо, имея в виду отца только что уснувшего Кирилла.
- Что, бросил?
- Ага. На девятом месяце, представляешь? Хорошо, что женился сперва, хоть комнату в Москве высудила и алименты. Я сама-то из Выборга, слыхала про такой? Свекровь - тоже сука, с самого начала меня невзлюбила. Ох, собачились мы с ней! Ничего, зато пришлось им разменять свою квартирку, теперь пусть помучаются в однокомнатной! - захохотала Людка.
«Все с ней ясно и больше не интересно».
- Ну, я пойду, завтра на работу вставать. Я там пока еще новенькая, не хочу опаздывать.Утром, когда Ольга, спустив ноги с кровати, все еще продолжала просыпаться, скрипнула дверь и в щели на уровне дверной ручки показались слегка испуганный голубой глаз и часть улыбки.
- Заходи, сосед, - зевнув, сказала Оля.
Открыв дверь, мальчик немного оробел и не решался войти.
- А я знаю, как тебя зовут: Петя! - пошутила Оля.
- Сама ты - Петя! Килил меня зовут. Я уже в детский сад ухожу.
- Уже уходишь? Жаль, а то бы замутили чего-нибудь. Тебе лет-то сколько?
- Тли! - сказал мальчишка и, чтобы не осталось никаких сомнений, показал четыре пальца.
- Большой уже!
Кивнул и в следующую секунду умчался.
«Еще одна личность, хоть и маленькая».Вся следующая неделя была наполнена, точнее сказать, переполнена разговорами о «проклятых мужиках», очередях за сапогами и колбасой, неряшливой бабке и прочих жизненно важных вещах. В перерывах Ольге приходилось рисовать самолеты и бомбежки, а так же переписывать плакатным пером составленное Людкой расписание мытья полов и раковин в трех экземплярах.
Расклеив эту чепуху по местам общего пользования, Людка громко стукнула в бабкину дверь и заорала:
- Я знаю, что вы тут! Нечего глухой претворяться! Завтра суббота, ваша очередь мыть полы! А то буду жаловаться в домоуправление! - вопила, что есть мочи, соседка.
Кирилл в это время кругами носился по Олиной комнате выкрикивая недавно выученные буквы, шипя всеми шипящими и звеня всеми звонкими согласными, за исключением буквы «р», которая ему пока не давалась.
- Слушай, Кирилл, ты мне надоел, - Оля ладонями закрыла уши, - Иди-ка ты к себе.
Никакой реакции.
- Слышь, Оль, - закончив орать, Людка заглянула в Олину комнату, - Играете? Молодцы! Посидишь с Кирюхой? Я в промтоварный. Купить тебе чего-нибудь?
«Веревку и мыло».В субботу c утра Людка вместе с Кириллом отправилась на рынок. После долгих окриков и нытья в квартире наступила долгожданная тишина. Оля попыталась было снова уснуть, но ей помешали новые звуки: алюминиевые постукивания, сопровождавшиеся тихим подвыванием. Поняв, что поспать сегодня уже не удастся, она набросила халатик и отправилась умываться.
Подойдя к ванной, девушка увидела «Надежду Константиновну», которая охая и плача, пыталась наполнить ведро водой при помощи литровой банки.
- Что-то случилось? Вам помочь? - громко спросила Ольга.
Бабка оглянулась, и увидев девушку, запричитала нараспев с новой силой:
- О-о-ой, да как же я буду мыть-то-о-о? Гляди, я еле стою-ю-ю. Мне и ведро-то не подня-я-ять и нагибаться-то больно-о-о…
- Вы, бабушка, идите-ка к себе, я помою, - вздохнув, предложила Оля.
- Вот, дай Бог тебе здоровья, - старушка кряхтя разогнулась, - Пожалела бабку старую. А у ей ни стыда, ни совести, только и знает, что орать. У меня и ноги больные и спина не гнется. А какая от меня грязь? Если где чаек пролила или крошку уронила, а у ей ребенок топчет…Как-то вечером Людка, уложив Кирилла, как обычно заглянула к Ольге.
- Не спишь? - соседка удобно расположилась в кресле. - Ну, что, как там, на работе у тебя? Мужиков много?
«Ох, это надолго».
- Одни мужики? - глаза соседки заблестели. - Ну, и чего? Кадрится кто-нибудь?
- Есть один интересующийся, но вряд ли из этого что-то выйдет, - Оля отложила книжку.
- А чего? Страшненький?
- Да нет, обыкновенный. Художник-оформитель. Дальтоник, представляешь? Красный и зеленый не различает. Мы зашли к нему чаю попить в обед, он там рядом живет. Смотрю, у него краски акварельные, а над корытцами - маленькие таблички с названиями цветов приклеены. Я засмеялась, а он так смутился! Попросил никому на работе не говорить. Ужасно стесняется.
- Так ты что, уже к нему домой ходила? Приставал, наверно? - с надеждой в голосе спросила Людка.
- Нет. Он, кажется, понял, что не в моем вкусе.
- Вот, у меня такая же проблема. Прямо не знаю, что делать. Может, что посоветуешь? - Людка неожиданно покраснела.
- Что, появился поклонник? Так это ж здорово.
Соседка опустила глаза.
- Он… безногий.
- Как… совсем?
- Что совсем? А, нет, не совсем, одна нога у него целая, а второй нету, до колена. Протез там у него.
- Ну, то есть он не безногий, а одноногий, так?
- Так… но… Короче, стесняюсь я с ним… Ходит он странно, хромает.
«Ну и что, зато у тебя - зуб золотой».
- Ну и что, по-моему, это даже сексуально, - вслух сказала Оля.
- Да? - растерянно улыбнулась Людка.
«Ей срочно нужно чье-то одобрение, уж очень мужика хочется».
- Даже не сомневайся. Знаешь, в «Континентале» работает валютная проститутка, так у нее по шесть пальцев на каждой руке. Так вот, она там нарасхват, бешеным успехом пользуется!
- Врешь!
«Вру».
- Да ее вся Москва знает! Представляешь, что она вытворяет своими двенадцатью пальчиками?
Людка благодарно захихикала.
- Так-то он ничего, на лицо - симпатичный. И не старый, тридцать три ему. Ни разу не был женат. Нас с ним одна баба с работы познакомила. Мы пока только в кино ходили. Не пьет. Я-то с ребенком, тоже, не каждый ведь возьмет.
«Ну, да. Баба плюс ребенок = мужик минус нога. Уравнение с двумя неполноценными».Получив Олино одобрение, Людка тут же объявила о завтрашнем свидании и попросила девушку посидеть вечером с Кириллом.
- Я его покормлю в шесть и пойду, а ты поиграй с ним, порисуйте чего-нибудь. В пол-девятого он уснет. Ничего, если он у тебя поспит? Я раскладушку дам. Комнату свою я закрою, а то он там раскидает все. Мы… ну, может быть, потом сюда придем… ну, сама понимаешь, - Людкины глазки замаслились. - Он-то с матерью живет. Только, если он на мою комнату рассчитывает, пусть губу не раскатывает, - вдруг ощетинилась она, - дураков нет. Я ему сразу скажу, мне одного нахлебника хватает.С Кириллом в тот вечер пришлось повозиться, даже многолетний Олин опыт укладывания младшего брата не помогал. В конце концов пришлось прибегнуть к угрозам:
- Будешь буянить, отведу тебя спать к бабке. Она давно охотится за тобой. Она тебя в шкаф посадит и закроет на замок а утром отведет на рынок и обменяет на два кочана капусты.
- А я тебя тогда, - Кирилл злобно раздул ноздри, - я тебя тогда… выблошу в фолточку!Людкино свидание, похоже, прошло успешно, ее обычно хмурое по утрам лицо на этот раз озаряла идиотская улыбка. Осмелившаяся выйти раньше времени из своей комнаты бабка, застыла на месте, услышав от Людки впервые, вероятно, вполне добродушное: «здрас-с-сте».
- Как мужчина, он вообще-то ничего, хоть и без ноги, - с удовольствием делилась впечатлениями соседка вечером, - Интеллигент. В субботу придет, увидишь.
«Может, она и не злая вовсе, просто от одиночества одичала?»Все субботнее утро Людка готовила салаты, пекла пирог и шипела на бабку, отпугивая ее от кухни. Часов в пять в дверь позвонили. Ольга услышала Людкины торопливые шаги, обмен приветствиями и короткий диалог с Кириллом. Спокойный, тихий голос гостя Оле понравился.
- Приходи на кухню, познакомлю! - заглянув к Ольге спустя некоторое время, прошептала Людка.
- Это - Виктор. Это - Оля, соседка. Она тут комнату снимает, - представила их Людка, не преминув слегка понизить Олин общественный статус, - Оль, я пойду Кирилла уложу, а ты побудь тут, ну, чтоб Витя не скучал один, - сладким голосом добавила она, - вот, пирог возьми, чаю попейте. Короче, я быстро.
Оля налила себе и гостю чаю и села за стол.
«Что-то нужно сказать. А что? Чертова Людка…».Ольге вдруг пришло в голову, что люди с физическими недостатками должны быть очень восприимчивы и ранимы. Они неловко себя чувствуют, когда окружающие, маскируя свое любопытство, стараются делают вид, что не замечают их неполноценности.
- Ногу в юности потеряли?
- Да, в шестнадцать лет, как вы догадались?
- Жениться не успели. Если бы успели, не сидели бы сейчас за этим столом. Любящая женщина не может бросить из-за ноги. Ведь так?
- Не знаю, не пришлось убедиться.
- Извините, я кажется, ляпнула лишнее…
«Идиотский разговор, зачем я его затеяла?»Это вы читаете «Опасные связи»? - вдруг спросил Виктор, взяв с подоконника книгу, -Неожиданный выбор для молодой девушки.
- А что, по-вашему, следует читать молодой девушке? - улыбнулась Ольга.
- Ну, не знаю, - Виктор слегка смутился, - Булгакова, наверно. Кажется, среди молодежи сейчас также популярна современная американская проза.
- Среди молодежи? А вам-то сколько лет, семьдесят? - засмеялась Оля.Виктор оказался на редкость интересным собеседником, он увлекался историей, нумизматикой и даже каллиграфией, как и Ольга, любил бывать в Театральной библиотеке, обожал шоколад, кошек, французское кино и японскую живопись.
«Как жаль… он мог бы быть очень привлекательным, пожалуй даже красивым, если бы не это, слишком явное, ощущение собственной неполноценности. Случись это с ним в зрелом возрасте, чувство самодостаточности и уверенности в себе были бы уже сформированы, их не так просто было бы пошатнуть потерей всего половины ноги».
- Я смотрю, вы нашли общий язык, - с тревожной улыбкой заявила, неожиданно появившаяся в дверном проеме Людка. Ее подозрительный, цепкий взгляд переходил с Олиного лица на лицо Виктора в поисках улик, - О чем это вы тут шепчетесь?
- О Шодерло де Лакло. - Оле захотелось быть жестокой, - очень приятно было с вами побеседовать, Виктор.
Она пожелала всем спокойной ночи и вышла из кухни.Очень скоро Виктор стал постоянным гостем, подружился с Кириллом и даже умудрился познакомиться с бабкой. Людмиле его посещения были явно на пользу, она заметно успокоилась и даже похорошела, сделала новую прическу и сменила свои стоптанные домашние шлепанцы на новенькие, с пуховыми розовыми помпонами. Больше Людка не приглашала Ольгу разделить их компанию, но, когда Виктор оказывался на кухне один, Оля находила повод заглянуть туда и немного поболтать с ним, пока соседка укладывала спать Кирилла. Их ни к чему не обязывающие, и именно поэтому непринужденные беседы обо всем и ни о чем доставляли им все больше удовольствия. Они оба обладали прекрасным чувством юмора, умели вести диалог легко и изящно, как парусник при слабом ветерке, умело обходя препятствия и подводные камни.
Чтобы не раздражать Людку, Ольга старалась вовремя выскользнуть из кухни.
- Ну, кажется, мое время истекло, уступаю вас Людмиле.
«Интеллектуальная часть вечера закончена, начинается физиологическая».Ни Ольга ни Виктор не затрагивали тему его и Людкиной близости, но очень скоро их кухонные разговоры превратились в своего рода заговор, который все больше обострял неловкость ситуации и двусмысленность их странного треугольника.
При неразвитом интеллекте, Людка обладала обостренным «самочьим» чутьем, которое позволяло ей ощущать исходящую от Ольги опасность. Сохраняя видимость добрососедских отношений, она иногда интересовалась развитием Олиной личной жизни, но их откровенные разговоры постепенно сошли на нет. Ольга, в свою очередь понимая, что происходит и желая разрядить напряжение, намекнула соседке на якобы появившегося в ее жизни некоего молодого человека. Кажется, это немного успокоило Людку, но возникшая дистанция все же сохранялась. Только Кирюшка по-прежнему частенько навещал Ольгу по вечерам.
- Знаешь, что? - заглянув как-то в ее комнату, возбужденно зашептал мальчик, - а дядя Витя мне на новый год подалит самолет! А я ему лисунок налисую. Класками. А мама собилается на нем жениться! А ты хоть знаешь, что завтла новый год?
- Да откуда же мне знать. Мне и самолета никто не подарит.
«Жениться? На Людке? Какая гадость!»По праздникам одиночество наваливается особо тяжким грузом, поэтому Ольга старалась праздников не замечать. Сесть поудобнее в кресло, послушать любимую пластинку Ширли Бэсси или почитать, как в самый обычный вечер. Но как можно не заметить Новый Год!
Даже бабка собралась в гости, кажется к такой же бабке этажом ниже. Людка целый день чем-то шуршала, звенела посудой, прихорашивалась.
- Ты что же не наряжаешься, Новый год-то где будешь встречать? Что, твой новый хахаль, придет? - поинтересовалась Людка, встретив Ольгу в прихожей. Она уже была при полном параде.
- Конечно придет, куда же он денется!
- Познакомишь?
- Непременно.
«А Людка ничего, неплохо выглядит. Похудела она, что ли?»
Вернувшись в комнату, Ольга открыла записную книжку и набрала номер своего сослуживца, того самого который путал цвета, в очередной раз порадовавшись, что в каждой комнате квартиры был свой телефон с отдельным номером.
- Привет, это Ольга. Слушай, у меня тут неожиданно все сорвалось на сегодня, не хочешь прийти? Вот и прекрасно. Шампанское? Ну конечно, приноси. Только, давай без подарков.
«Ну вот, «хахаль» имеется. Осталось накраситься и платье погладить. Зеленое надеть или красное?.. Ха! Он же разницы не увидит!.. Смешно. Напиться, что ли? Есть маленькая плоская бутылка коньяка, если смешать с шампанским, вырубит мгновенно.»Ольга слышала, как приехал Виктор, его легко было узнать по особенному звуку походки. Судя по раздавшемуся вслед за этим жужжанию, Кирилл получил обещанный самолет. Людкин счастливый смех болезненно резанул слух.
Вскоре прибыл и Олин гость.
«Боже мой, при галстуке! Идиот. Ну, и что я с ним буду делать?»Несмотря на Олины старания, время умирало очень медленно. Для обоих было очевидно, что затея встречать вместе новый год оказалась неудачной.
До долгожданной полночи оставалось еще полтора часа, когда в Олину дверь постучали. Это был Виктор. Увидев незнакомого мужчину, он извинился за причиненное беспокойство и пригласил обоих посидеть за общим столом.
- Вместе все же веселее, - неуверенно добавил он.
Веселья не получилось. Трудно было вообразить более странную компанию. Вскоре после боя курантов, когда Людка потащила упиравшегося Кирилла в кровать, Олин знакомый, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, откланялся.
- Хотите еще шампанского, Оля? - предложил Виктор, когда они остались вдвоем.
Ольга чувствовала, что уже пьяна, но все же позволила наполнить свой бокал.
- Вас можно поздравить? Жениться собираетесь?
Что-то звякнуло. Кажется, упала вилка.
- Желаю счастья и этого… вза-и-мо-по-ни-мания, - добавила Ольга, не удержавшись от сарказма, и сделала большой глоток.
- Не о счастье речь. Я устал быть один.
Виктор поднял вилку и нервно крутил ее в руке.
- А-а-а, ну да, синица в небе… или, как там… в общем ясно.
- Зачем вы так? - Виктор немного помолчал. - Ведь вы, Оля прекрасно понимаете, что я приходил сюда скорее из-за вас, пока не…
- Разве? Ночевали вы, однако, в другой комнате.
- Не перебивайте. Я ведь понимаю, что такая девушка как вы… в общем, что мне не на что рассчитывать. Я не прав?
Ольга мочала. Виктор поднял глаза и посмотрел на Ольгу. Жалобно. Как больная собака.
- Вы смогли бы меня полюбить? Просто скажите: «да» или «нет».
«Нет. Но ведь я больше заслуживаю любви, чем Людка.»
- Да.В дверях стояла Людка. Гримаса отчаяния и гнева мгновенно состарила и изуродовала ее лицо.
- Вот значит как. Жрете, значит, из моих тарелок! Значит, у вас - любовь, а со мной, что? Да кто ты такой? Урод безногий!
Она схватила со стола бутылку с недопитым шампанским и разбила ее об стену.
- Слышь, ты! - она повернулась к Ольге, - Давай-ка съезжай отсюда! Чтоб завтра же ноги твоей тут не было! Ты тут не прописана, не съедешь, милицию вызову! Понаехали в Москву! Сволочи!Через неделю Ольга переехала в небольшую, но отдельную квартирку на окраине Москвы.
Ни Людка, ни Виктор, ни Ольга больше не видели друг друга.
У Лизы никогда не было счастливого детства с голубоглазыми куклами, подарками под елкой и сказками на ночь.
Её мать, прожив в браке недолгих полтора года, осталась одна, постепенно теряя надежду, а вместе с ней и женственность. Её внутренний компас, пометавшись в смятении некоторое время, сместился в сторону «работа», которая поначалу просто спасала от тоски и безденежья, а через пару лет стала целью и смыслом жизни.
Должность начальника цеха лишила её вторичных половых признаков, наработала командный голос, манеру одеваться, а также чрезмерную требовательность к себе и окружающим.
Обиженная на весь мужской пол, она с детства внушала дочери, что в жизни можно и нужно надеяться только на себя, воспитывая её жестко, почти аскетично.
Уже с первого класса Лиза начала стесняться своих мальчуковых ботинок и мрачного коричневого пальто, которое было куплено на вырост, мешало двигаться, ощущать и выражать себя.
Самым ярким и любимым предметом её детского гардероба был голубой бант, подаренный бабушкой на день рождения, который она бережно хранила под подушкой, ласково поглаживая ладошкой перед сном. И надевала только тогда, когда ей это было позволено: по праздникам и перед гостями, которые случались в их доме очень и очень редко, потому что мама была ярым противником затяжных застолий и праздных посиделок. Всё её время, силы и эмоции были всецело отданы работе.
У маленькой Лизы друзей тоже никогда не было. Не потому, что она этого не хотела. Напротив, она всей душой стремилась туда, где кипела и бурлила школьная жизнь. Но одноклассники не то чтобы не допускали её к себе или обижали, нет. Лизу просто не замечали. И смотрели сквозь неё, не потому, что она была чем-то хуже остальных, а так, словно вообще не было на свете девочки по имени Лиза, с большими грустными глазами, в старых стоптанных ботинках и жутких, обвисших на коленях, рейтузах.
Она много читала и фантазировала, порой так ярко и самозабвенно, что начинала стираться грань между вымыслом и реальностью. И не хотелось возвращаться назад. И девочка не возвращалась, часами просиживая одна в закрытой комнате.
Лиза не вела дневник, опасаясь, что однажды он будет найден и прочтен, а она – непременно наказана за слишком откровенные строки и желания.
Её, действительно, часто и сурово наказывали за малейшую провинность, даже за безобидное, а главное, такое естественное желание – быть, как все. Одеваться, как все девочки её класса, списывать, ходить на дискотеки, встречаться и целоваться с мальчиками, поднимаясь на цыпочки в сумраке подъезда.
Когда ей исполнилось шестнадцать, мало что изменилось к лучшему. К тому времени мама загнала себя трудовыми подвигами на больничную койку, и Лизе пришлось тащить на себе весь быт, бегать к ней в больницу, подрабатывая там же санитаркой, потому что денег не хватало даже на лекарства, импортные и очень дорогие, которые обязательно должны были помочь. Но почему-то не помогали.
За время болезни мать сильно изменилась. К ней пришло запоздалое чувство вины перед Лизой, которым она истерзала и себя, и дочь, став необычайно мнительной и плаксивой. Теперь она изводила Лизу, замотанную ночными дежурствами, не наставлениями и нравоучениями, а бесконечными покаянными слезами. Врачи объясняли её состояние реакцией на лекарства, которые ей приходилось пить горстями.
Через год мама умерла. И почти сразу же совсем еще юная Лиза, потерявшаяся от горя, бесконечно одинокая и беспомощная, вышла замуж.
Поначалу все происходило в лучших традициях любви. Так, как всегда случается в юности: жарко, отчаянно, многообещающе.
Его звали Вадим. Они познакомились на дружеской вечеринке, немного повстречались и спешно поженились, потому что ему нужно было уходить в плаванье на долгих (для страстно влюбленной девочки просто невыносимых) восемь месяцев.
Не успев толком побыть любимой, она сразу стала женой. Причем в худшем смысле этого слова, когда исчезают свобода и романтика, а появляются обязанности и всеприземляющий быт.
Они были очень разными, и союз этот удивлял многих. В оркестре их жизни Вадим громко бил в барабан, а она в паузах между ударами отзывалась тихой трепетной скрипкой.
Лиза уже не помнила, когда это началось. Казалось, так было всегда, сложилось исторически: два чужих человека на общей территории, на исторической родине семьи.
На полотне их отношений каждый рисовал свои картинки: муж оставлял резкие контуры, грубые наброски. А жена своим желанием и фантазией дорисовывала, добавляла цвет и свет. На семейном холсте каждый придумывал свой сюжет и проживал свою судьбу. Они шли по жизни рядом, они были вдвоем, но так и не стали парой.
Вадим у Лизы был первым. Поэтому когда в ту самую, особую для неё ночь он не заметил или не захотел заметить её пугливые, тихие слезы, она решила, что так и должно быть: девушка, становясь женщиной, всегда плачет от страха, боли и слишком откровенной, анатомической обнаженности.
Позже она уже не плакала. Хотя все ещё ждала каких-то особых, нежных слов и трепетных, бережных прикосновений. Потом научилась не ждать – терпела, заглушая в себе нарастающее отвращение.
Долгое время они прожили без детей. Вадим считал жену не достаточно зрелой для материнства. Лиза не возражала. Тайком поступила в университет на факультет журналистики и призналась об этом мужу только через полгода, когда он вернулся из очередного рейса. Он долго и грязно ругался, недовольный тем, что такое важное решение было принято без его участия. Вадим всегда с завидным упорством убеждал жену в том, что она абсолютно непрактична и беспомощна, приучая её к мысли, что без него она ничего решить не сможет и, вообще, пропадет.
Весь день он демонстративно дулся, игнорируя и отвергая все её попытки помириться. А ночью пришел сам. Без прелюдий и предисловий сдернул одеяло и, задрав ночную рубашку, исполнил свой супружеский долг. Как всегда молча и мучительно долго, с беспристрастностью доктора глядя куда-то поверх её головы.
И Лиза снова терпела, закусывая запекшиеся губы и глотая слезы, которые текли по её щекам на влажную подушку. Терпела снова и снова. Опять и опять. Пока не забеременела и не стала использовать этот факт как повод сбежать на старенький кухонный диванчик.
Вадим возмущался и требовал близости, не раз брал её силой, но чаще всего уходил куда-то в ночь, громко хлопнув дверью. Молодая жена, свернувшись неприступным клубком, долго прислушивалась к звукам снаружи и внутри: шагам на лестнице и неясным толчкам в глубине живота.
А со временем стала спокойно засыпать, как только за мужем, громко громыхнув, закрывалась дверь. Назло жене Вадим просился в затяжные, долгосрочные рейсы, которые еще больше отдаляли их друг от друга.
Соскучившись в разлуке, Лиза с завидным постоянством пыталась преодолеть эту растущую полосу отчуждения. Изголодавшийся муж, казалось, шел ей навстречу, но ровно до тех пор, пока исполнялись его желания, обсуждались и решались его дела. Общей их жизнь становилась только тогда, когда они проживали эту жизнь по его сценарию. Как только Лиза пыталась заговорить о том, что волновало её, чего бы хотелось ей, Вадим мгновенно менялся, становился далеким и равнодушно отстраненным. Чтобы сохранить семью, жена должна была находиться на территории чувств и желаний мужа, где воплощались в реальность только его мечты и имело значение только его настроение. Всё, что хотелось и высказывалось ею, считалось капризом и блажью и никакого отношения к семейной жизни не имело.
Постепенно Лиза не только перестала озвучивать свой внутренний мир желаний, но и действительно разучилась хотеть. Ей, выросшей с холодной и деспотичной матерью, это было совсем нетрудно. Научившись с детства давить в себе любые, самые безобидные детские, а потом и девичьи порывы, Лиза искренне верила, что это и есть семейная жизнь, полная самоотречения и жертвенности. А женское счастье есть не что иное, как готовность самоуничтожиться ради любимого человека.
