Однажды в мастерскую Николая Михайловича Ромадина пришел писатель Алексей Толстой. Небольшой пейзаж ему очень понравился, он снял его со стены, долго рассматривал и потом произнес лишь одно слово: "Колдовство!"
Родился будущий художник в Самаре, в семье железнодорожного рабочего. Его отец был не чужд живописи, в минуты отдыха доставал краски, кисти - писал картины о море, которого никогда не видел. Но он очень не хотел, чтобы сын стал художником, - эта профессия, по его убеждению, была несерьезной для мужчины. Однако когда отец был в отъезде, Коля брал его краски и кисти - тогда от них его нельзя было оторвать. Отцу это не нравилось, в семье назревал конфликт. В 1922 году Николай собрал свои нехитрые пожитки и уехал в Москву поступать во Вхутемас.
Вряд ли предполагал рассерженный отец, что его сын станет известнейшим художником, что и его скромные живописные опыты сделает всемирным достоянием - в 1997 году в испанском городе Севилье состоялась необычная выставка "Три поколения русских художников Ромадиных", на которой экспонировались его, Михаила Андреевича, картины, его сына Николая и внука Михаила. Выставка имела большой успех.
Николай Ромадин, будучи страстным, темпераментным и увлекающимся человеком, бросался в живописи из крайности в крайность, перепробовал в ней все - и тематические холсты на "актуальные" темы, и портрет, в котором добился большого признания. Его "Автопортрет", исполненный в 1948 году, ныне находится в галерее Уффици во Флоренции. Большая честь!
В конце 1930-х годов Ромадин неожиданно отказывается от всего им уже созданного, чем вполне мог гордиться, и уходит в чистый пейзаж. С мольбертом, холстами, красками и кистями, с небольшим рюкзаком он месяцами пропадал в северных, среднерусских и иных далях и весях.
Выставленное на первой персональной выставке в 1940 году, его творчество явило в отечественной живописи новое, самобытное имя. Большим событием стало посещение выставки Михаилом Васильевичем Нестеровым. Встреча имела очень важное значение для художника.
Неожиданной и, пожалуй, высшей наградой стала фотография Левитана, Михаил Васильевич передал ее Ромадину со словами: "Левитан подарил мне фотографию, как продолжателю традиций русского пейзажа. Храните ее, а потом, когда сочтете нужным, передайте ее дальше молодому художнику, который с честью может продолжить эту линию!"
В годы Великой Отечественной войны Николай Ромадин создал большую серию картин "Волга - русская река". Почти вся она теперь находится в Третьяковской галерее. Так же, впрочем, как и другая значительная живописная серия "Время года", созданная под влиянием музыки Чайковского и картин Клода Лоррена.
Картина "Керженец", написанная в 1946 году, стала этапной в творчестве художника. Самой характерной для него, самой романтической и таинственной. Ее сюжет, на первый взгляд, очень прост. Пора весеннего половодья, густой лес, словно вырастающий из темной, мрачной воды и застывший в каком-то томительном ожидании. И даже утлая лодчонка с двумя человеческими силуэтами не тревожит это волшебное, "берендеево" царство.
И "Керженец", и другие наиболее значительные произведения - "Кудинское озеро", "Яренский лес", "Белая ночь" "Зима в Островском", "Сенеж. Розовая зима", "Нарядная зима", "Туман. Ока", "В рязанских местах Есенина" удивительны по своему эмоциональному воздействию, по своему тончайшему образному волшебству.
Евграф КОНЧИН (из статьи "Колдовское озеро Николая Ромадина")
Еще один русский художник, чье имя мне было неизвестно.
Ромадина Н.М. называют выдающимся русским художником,мастером лирического русского пейзажа.
Весенний дождь. 1967
Воспоминание о Венцианове
Гроза,1967 г.
Становление искусства Н.М. Ромадина, сына художника-любителя, пришлось на послереволюционные годы, когда воздействие авангарда постепенно угасало. Ромадин, вначале автор портретов и картин бытового жанра, в 1930-е годы находит себя в лирическом пейзаже, где оставалось возможным "укрыться" от чуждой художнику пафосности социалистическо го реализма.
Черемуха,1971 г.
Половодье
Самый яркий период искусства Ромадина - 1940-1950-е годы, когда его картины воспринимались как развитие пейзажной линии крупнейших мастеров этого жанра первой половины века - М.В. Нестерова, И.Э. Грабаря, Н.П. Крымова. Но Ромадин - самобытный художник, способный вглядываться в мотив почти до растворения в нем - будь то вполне традиционные виды, как в сериях "Волга - русская река" (1949), "Времена года" (1953), или, наоборот, завораживающие, таинственные уголки ("Керженец", 1946; "Затопленный лес", 1950-е).
Керженец,1946 г.
Затопленный лес,1970 г.
Весенний ручей
Берендеев лес. 1978 г.
Весенний лес,1956 г.
Н. М. Ромадин умер 10 апреля 1987 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Весенняя чаща,1972 г.
Ель,освещенная солнцем,1964 г.
Лесная речка,1956 г.
Вербы в половодье
Розовая весна
Свежий ветер
Лесное озеро,1959 г.
Кудинское озеро
Село Хмелевка
В родных местах Есенина,1957 г.
В лесу зимой.Декабрь.1956 г.
Незамерзающая речка
Ночная тоска,1958 г.
У сельсовета,1957 г.
Бесконечно сложно сказать новое слово в искусстве, найти свой язык в живописи. Особенно трудно это сделать в пейзаже. Полотна Николая Ромадина, на первый взгляд, традиционны. Но чем дольше всматриваешься в картины художника, тем все более постигаешь особенный ромадинский почерк.
Однажды в мастерскую Николая Михайловича Ромадина пришел писатель Алексей Толстой. Небольшой пейзаж ему очень понравился, он снял его со стены, долго рассматривал и потом произнес лишь одно слово: "Колдовство!"
Родился будущий художник в Самаре, в семье железнодорожного рабочего. Его отец был не чужд живописи, в минуты отдыха доставал краски, кисти - писал картины о море, которого никогда не видел. Но он очень не хотел, чтобы сын стал художником, - эта профессия, по его убеждению, была несерьезной для мужчины. Однако когда отец был в отъезде, Коля брал его краски и кисти - тогда от них его нельзя было оторвать. Отцу это не нравилось, в семье назревал конфликт. В 1922 году Николай собрал свои нехитрые пожитки и уехал в Москву поступать во Вхутемас.
Вряд ли предполагал рассерженный отец, что его сын станет известнейшим художником, что и его скромные живописные опыты сделает всемирным достоянием - в 1997 году в испанском городе Севилье состоялась необычная выставка "Три поколения русских художников Ромадиных", на которой экспонировались его, Михаила Андреевича, картины, его сына Николая и внука Михаила. Выставка имела большой успех.
Николай Ромадин, будучи страстным, темпераментным и увлекающимся человеком, бросался в живописи из крайности в крайность, перепробовал в ней все - и тематические холсты на "актуальные" темы, и портрет, в котором добился большого признания. Его "Автопортрет", исполненный в 1948 году, ныне находится в галерее Уффици во Флоренции. Большая честь!
В конце 1930-х годов Ромадин неожиданно отказывается от всего им уже созданного, чем вполне мог гордиться, и уходит в чистый пейзаж. С мольбертом, холстами, красками и кистями, с небольшим рюкзаком он месяцами пропадал в северных, среднерусских и иных далях и весях.
Выставленное на первой персональной выставке в 1940 году, его творчество явило в отечественной живописи новое, самобытное имя. Большим событием стало посещение выставки Михаилом Васильевичем Нестеровым. Встреча имела очень важное значение для художника.
Неожиданной и, пожалуй, высшей наградой стала фотография Левитана, Михаил Васильевич передал ее Ромадину со словами: "Левитан подарил мне фотографию, как продолжателю традиций русского пейзажа. Храните ее, а потом, когда сочтете нужным, передайте ее дальше молодому художнику, который с честью может продолжить эту линию!"
В годы Великой Отечественной войны Николай Ромадин создал большую серию картин "Волга - русская река". Почти вся она теперь находится в Третьяковской галерее. Так же, впрочем, как и другая значительная живописная серия "Время года", созданная под влиянием музыки Чайковского и картин Клода Лоррена.
Картина "Керженец", написанная в 1946 году, стала этапной в творчестве художника. Самой характерной для него, самой романтической и таинственной. Ее сюжет, на первый взгляд, очень прост. Пора весеннего половодья, густой лес, словно вырастающий из темной, мрачной воды и застывший в каком-то томительном ожидании. И даже утлая лодчонка с двумя человеческими силуэтами не тревожит это волшебное, "берендеево" царство.
И "Керженец", и другие наиболее значительные произведения - "Кудинское озеро", "Яренский лес", "Белая ночь" "Зима в Островском", "Сенеж. Розовая зима", "Нарядная зима", "Туман. Ока", "В рязанских местах Есенина" удивительны по своему эмоциональному воздействию, по своему тончайшему образному волшебству.
Евграф КОНЧИН (из статьи "Колдовское озеро Николая Ромадина")
19 мая 1903 года день рождения Ромадина Николая Михайловича.
Народный художник СССР. Действительный член Академии Художеств СССР. Лауреат Сталинской премии за серию пейзажей «Волга - русская река» (1946). Лауреат Ленинской премии (1980).
Автопортрет Н. М. Ромадина. 1943 год. Галерея Уффици. Флоренция.
Родина Николая Михайловича Ромадина на Волге, Самара. Как отмечал К.С. Петров-Водкин: "Рождение на Волге уже указывает на что-то. Прежде всего, это сразу, с детства устанавливает человеческий глаз на природные красоты, на красоты широкого водного пространства, холмов… Недаром Волга дала нам многих художников более или менее близкого порядка».Ромадин, вначале автор портретов и картин бытового жанра, в 1930-е годы находит себя в лирическом пейзаже, где оставалось возможным "укрыться" от чуждой художнику пафосности социалистического реализма. Его работы сродни высокой поэзии, когда человек нежно любит природу. «Ты единственная моя, красавица земля», - писал Ромадин, и эти слова сегодня воспринимаются как эпиграф к его творчеству.
Н.М. Ромадина «Вербы в половодье»
Самый яркий период искусства Ромадина - 1940-1950-е годы, когда его картины воспринимались как развитие пейзажной линии крупнейших мастеров этого жанра первой половины века - М.В.Нестерова, И.Э.Грабаря, Н.П.Крымова.Когда-то Исаак Левитан подарил Михаилу Нестерову фотографию со своей подписью и попросил подарить молодому достойному пейзажисту. Тот много лет хранил ее у себя, а потом, увидев работы Ромадина, передал ему. Нестеров побывал на первой персональной выставке Ромадина в 1940 году, поддержал его, и завязалась дружба - несмотря на более чем сорокалетнюю разницу в возрасте. До самой смерти Нестерова они общались и переписывались.Нестеров ввел Ромадина в круг своих друзей, среди которых были Павел Корин, Иван Ефимов, Петр Кончаловский, певица Ксения Держинская, знаменитый врач Владимир Филатов, пианист Святослав Рихтер, известные писатели, ученые, философы.
Н.М. Ромадин. Нарядная зимка. 1947г
В годы Великой Отечественной войны Н. Ромадин работал над знаменитым циклом "Волга - русская река", состоящим из 12 полотен, 11 из которых представлены в коллекции Государственной Третьяковской галереи.
Село Хмелевка 1944г. Из серии "Волга - русская река"
Картина "Керженец", написанная в 1946 году, стала этапной в творчестве художника. Самой характерной для него, самой романтической и таинственной. Художник так мастерски сумел передать состояние природы в пору весеннего половодья, что бытовой мотив плывущей лодки с двумя рыбаками претворяется в поэтическое откровение.
Ромадин Н.М. Керженец. 1946
В "Керженце"заключено мистическое очарование его.
Сын Николая Ромадина - Михаил вспоминает, что отец как-то обратился к нему: "Ты знаешь, у меня было видение. ...Картина "Керженец" стояла на мольберте в мастерской. Я возвращаюсь в мастерскую из дома, открываю дверь и вижу... - отец перешел на шепот, - на стуле перед мольбертом, с кистью в руке сидит человек и пишет мой "Керженец". Человек повернулся и посмотрел на меня, а через мгновение растаял в воздухе. Это был Он!". "Кто он?" - спросил я. Отец вплотную приблизил губы к моему уху и отчеканил громким шепотом: "Нестеров!"
В начале 1950-х годов Н. Ромадин создал замечательную серию "Времена года" под влиянием музыки П. И. Чайковского и картин Клода Лорена. 
Н.М.Ромадин. Весна (пейзаж с козочками), 1949г.
Вид на зал Рембрандта в Эрмитаже, 1955г.
Значительны по своему эмоциональному воздействию и другие произведения Ромадина - "Кудинское озеро", "Яренский лес", "Белая ночь", "Зима в Островском", "Сенеж. Розовая зима", "Нарядная зима", "Туман. Ока". Ромадинское мировосприятие, поэтическое чувствование жизни природы близки есенинской поэзии.
Кудинское озеро. 1974-1978
Н. Ромадин. Белая ночь. 1947
"Белая ночь", удивительная по своему эмоциональному воздействию, по своему тончайшему образному волшебству.
Н.М.Ромадин. Зима
Н.М.Ромадин. Сенеж. Розовая зима
В пейзажах живописца горят бледные зори северных белых ночей, пылают багровые закаты в могучих сосоновых борах и полыхают алые костры пастухов, мерцают холодные звезды в бездонном небе, бурлят неуемные разливы могучих рек.
Русь... исконная, чистая, гордая.Ромадинское мировосприятие, поэтическое чувствование жизни природы близки есенинской поэзии. Цикл картин, навеянных стихами поэта-лирика, представляет особый интерес и восхищает удивительной близостью и созвучностью поэзии Есенина.
Н.М.Ромадин. В родных местах Сергея Есенина. 1957
Н.М.Ромадин. Есенинский вечер.
Он напоен какой-то особой, звучащей тишиной, в которой и затаенная печаль, и негромкая радость ожидания чего-то неведомого, желанного... Вся сложность и многогранность метафорического поэтического строя скрыта в этом пейзаже-монологе.Лирический голос художника проникает в сердце зрителя, заставляя звучать самые сокровенные струны его души.В 1970 году удостоен Государственной премии имени Репина за такие пейзажи, как “Золотая речка”, “У сельсовета”, “Есенинский вечер”, “У лесного кургана”.
Н.М.Ромадин. Золотая речка, 1970г.
Свой шедевр - "Золотую речку" художник замыслил в 1950-х годах, а завершил в 1970-х, почти два десятилетия понадобилось, чтобы создать картину, запечатлевшую невероятный свет, который, преломляясь в прозрачной воде, превратил камешки на дне реки в золотые самородки.
Н.М. Ромадин. У сельсовета 1957г.
Ромадин Николай Михайлович. Незамерзающая речка. 1969
Произведения писались им, как правило, без предварительного рисунка, выстраивались цветом, за счет чего создавались неповторимые переливы палитры, фактуры. Их образ определялся прежде всего выразительностью мотива. В этом смысле Ромадин стал одним из создателей национального пейзажа в ХХ веке. Известный писатель К.Паустовский посвятил художнику эссе, в котором есть строки: "Труд Ромадина - не только труд живописца, но и подлинного патриота. Его полотна - поэма о России".Один раз увидев его работы - нежный розовый рассвет над рекой или загадочные сумерки, - вы никогда не сможете их забыть, потому что это истинная поэзия живописи. Большинство произведений народного художника СССР Николая Ромадина находится в Третьяковской картинной галерее, хорошая коллекция есть и в Русском музее.
Н.М. Ромадин. Весенний дождь 1967г.
Николай Михайлович Ромадин. «На берегах Карелии» (1964).
Н.М. Ромадин.Лесное озеро".
Седые лапы елей раскинулись над темным стеклом воды. Густое зеленое кружево дремучего леса манит побродить по чаще, послушать шепот Берендеева бора. Многие большие русские живописцы писали бор. Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Нестеров, Шишкин. Каждый по-своему. И у Ромадина свой особенный язык.
Н.М. Ромадин. Ели в половодье
Н.М. Ромадин.Вечерние ели. 1951
ФРАГМЕНТЫ ИЗ ДНЕВНИКОВ РАЗНЫХ ЛЕТ
Искусство не изображает видимое, но делает его видимым.
Ничего не хочу я от жизни, кроме ощущения радости и чувства справедливости, целесообразности жизни и любви, которой я переполнен ко всему: России, женщинам, детям, скорби людской.
Есть у меня долг перед Россией, перед своей страной, перед русскими лучшими людьми. Я отделяю лучших, добрых, любящих русских людей. Лучшие те, кому дан Дар любви. Сам я не устаю благодарить жизнь за этот Дар. Моя любовь к природе, ко всем этим веточкам, елочкам, глухому лесу, тихой воде, бурно-весеннему щебетанью воробьев, карканью ворон, крику сороки и вечно-вечному журчанью ручья наполняет мое сердце смыслом сущего. Я живу в своих поездках неуютно, без всякого комфорта, но радостно. Кажется мне, что я исполняю честно свой долг, превозмогаю капризное желание успокоенности, житейского благополучия. Я всегда старался этого избегать. Счастье и несчастье не всегда различимы, часто одно из другого вытекает. Держась такой точки зрения на жизнь, я почти постоянно счастлив. Мне Бог дал счастье любить красоту природы, ее чистую, незапятнанную душу, впитывать и передавать свои чувства к ней. Ты единственная, моя красавица Земля, - едва ли есть где более красивая живая планета. По-видимому, религия и древние мыслители, считавшие Землю центром мироздания, более правы, чем все новейшие открытия, предположения и научные гипотезы. Так жалко будет расстаться с тобой, с тем счастьем, которое ты даешь, с той несказанной радостью жизни, с великими ее инстинктами - любовью, добром, сохранением жизни и продлением рода. Что ждет впереди? Знаю, что не напрасно жил, переживал, мыслил - как бы готовился к новой деятельности. Вот сейчас земля спит. Стоит прекрасная в своей вечной неповторимости осень. Выпавший снег создал дивный орнамент на елках, ветках, кустах, создал хрупкую форму на нежных ветках. И тайну...
Пейзаж открывает полную возможность свободно выражать свои чувства.
Пейзажи Пушкина, Тютчева, Тургенева, Есенина, Левитана и других удивительно созвучны человеку и будут постоянно звучать в нашем сердце.
Подробнее см.:
НИКОЛАЙ РОМАДИН
Не то, что мнше вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть пуша, в ней есть
В ней есть любовь, в ней есть
Ф. Тютчев
Русский пейзаж…
Он утвердил себя в истории нашего искусства весенним криком саврасовских грачей.
Как много замечательных художников внесли свою лепту в живописную песню о Родине!
«Нам непременно нужно двинуться к свету, краскам и воздуху, - писал в 1874 году Крамской, - но… как сделать, чтобы не растерять по дороге драгоценнейшее качество художника - сердце!»
И лучшие русские пейзажисты сочетали блистательное мастерство с высокой духовностью.
Истинно русские песенные полотна Саврасова. Лирические поэмы кисти Левитана. Чистые, нежные краски Древней Руси Нестерова. Жизнелюбивые, полнокровные полотна Юона, Рылова, Грабаря, Кончаловского, Сергея Герасимова… Строгие ритмы, силуэты нового в пейзажах Дейнеки, Нисского, Пименова, Чуйкова.
Бесконечно сложно сказать новое слово в искусстве, найти свой язык в живописи.
Особо трудно это сделать в пейзаже.
Среди наших современников есть мастер, сказавший новое слово в русском пейзаже.
Николай Ромадин.
Его полотна, на первый взгляд, традиционны. Они исполнены в духе лучших заветов московской школы живописи. Но чем дольше всматриваешься в картины художника, тем все более постигаешь особенный ромадинский почерк. Проникаешься ощущением неповторимого, единственного, тончайше найденного состояния природы.
Живописец своими холстами решает задачу, поставленную Алексеем Саврасовым:
«По пейзажу должно суметь даже час дня определить, только тогда пейзаж может считаться настоящим!»
У Ромадина мы видим уже не холст, не придуманный сюжет, а постигаем жизнь во всей ее тонкости и силе.
Мы верим художнику. Мы мучительно вспоминаем страницы своей жизни. Мы горюем и радуемся вместе с живописцем.
В нашей памяти встают светлые зори юности, картины плодоносной осени, нам зябко от холодных зимних ночей… Мы уходим с выставки Ромадина, словно бы пережили путешествие по России, глубоко почувствовав свою причастность Отчизне.
Велик художник, способный заставить затормошенного городского жителя в одночасье перенестись к суровым берегам Белого моря, побродить бессонными белыми ночами в Зао-нежье, послушать шум сосен в древнем бору Керженца, вдохнуть аромат ранней весны на Удомле, полюбоваться тихой красой реки Царевны…
Заставить дрогнуть дремлющие лирические струны сердца.
Разбудить поэзию, которая таится почти в каждом сердце.
В этом сила пейзажей Ромадина. Ибо в ней звучит сама душа живописца - чуткая, трепетная, сложная.
Паустовский сказал:
«Его полотна - поэма о России. У Ромадина много общего с Есениным, и, подобно Есенину, он может с полным основанием сказать: «Я буду воспевать всем существом поэта шестую часть земли с названьем кратким «Русь»».
Высоко. Одиннадцатый этаж.
В большой мастерской шум города почти не слышен. Ровный, мягкий свет.
Небольшого роста, кряжистый. Очень быстрый. В его походке есть особая легкость, которая приходит после многих, многих сотен исхоженных верст.
Его скуластое смуглое лицо открыто. Под крутым лбом - острые светлые глаза, настороженные, внимательные.
Калечат, калечат природу. Горят леса, - горько произносит художник, и взгляд его становится злым, цепким.
И вдруг он улыбнулся.
Улыбка ясная, солнечная. Только глаза с натеками век остаются строгими.
В нем что-то от лесника, бывалого, видавшего виды, и потому доброго, сердечного, хотя и не без язвительности. Он один из тех людей, которых на мякине не проведешь.
Все повидал и испытал.
Знает, почем фунт лиха.
Его сильные, хваткие руки все время чем-то заняты: то подсыпают рыбкам корм в аквариум, то чистят черенок длинной колонковой кисти, то перекладывают большие монографии - Ван Гог, Делакруа, Ренуар, Гоген, Александр Иванов.
У меня есть первое издание Пушкина и первое издание Гоголя. Вот так… - И снова быстрой походкой перебегает мастерскую и усаживается на узкую тахту.
Ромадин скуп на слова. Его трудно разговорить. Он все чего-то ждет, и ты чувствуешь на себе его острый взгляд.
Родился в глубинке, в Самаре, в 1903 году. Скоро семьдесят. Отец - железнодорожник. В детстве много разъезжали. Может быть, потому особенно любы мне наши края - ласковые реки, зеленые луга, леса.
Вдруг замолк, на миг погасли глаза.
Задумался.
Тихо. Холодный свет скользит по стенам. Бесчисленные этюды - пейзажи. Шкафы с книгами.
В углу улыбается загадочно «Вакх» Коненкова.
Рядом сверкает «Купава» Врубеля. Бронзовая группа Паоло Трубецкого. Подлинники.
Отец мой писал маслом. Самоучкой. Всякие пейзажи от себя и копии. В комнатках вкусно пахло маслом, лаком. Я обычно стоял позади, и он мне казался небесным существом. А он вдруг возьмет и не оглядываясь мазнет мне кисточкой прямо по носу. И спустит меня мигом на землю.
Ромадин беззвучно смеется, и морщинки разглаживаются на лубу и собираются у глаз.
Я был, как все мальчишки. Дни летом торчал на Волге. Рыбачили. Купались. Чуть стал постарше - бегал с ребятами на Афон. Там ходили стенка на стенку. Приходил домой с «фонарями».
Вдруг все изменилось.
Отец попал в катастрофу, и мы сразу обнищали.
Зимний день.
В одиннадцать лет начал продавать газеты. 1914 год. Война. Было что выкрикивать.
Событий хватало.
Вдруг Николай Михайлович вскакивает и убирает большие картоны с кожаного стеганого старинного дивана. Этот коричневый большой диван мне кажется безумно знакомым.
Узнаешь? - говорит Ромадин, лукаво усмехаясь. - Это диван из зала Ван Гога - Музея нового западного искусства, который мы в одно время закрыли.
Дело прошлое, а зря.
И тут я вспомнил, как мы с Володей Переяславцем, молодые и вечно голодные, как черти, студентами часами сидели и любовались Ван Гогом.
Давно это было.
Купил его в комиссионном, вскоре после закрытия музея.
Он берет меня под локоть своей небольшой энергичной рукой и ведет к дивану.
Кем только я не был! - продолжает Ромадин. - Газетчиком, булочником, переплетчиком, а потом ушел в 1919 году добровольцем воевать.
Были у меня два брата двоюродные - Шурка и Ваня. Они потом ушли к Чапаеву.
Ваню беляки зарубили. Хороший был парень. Научил меня на гармошке играть.
Ромадин пружинисто вскакивает и через мгновение играет на губной гармошке что-то печальное. Самарские переборы.
Вздыхает гармошка.
Да, жалко Ванюшу. А сколько их тогда было порубано.
Весьма примечательно, что Ромадин, пройдя, как, впрочем, многие его сверстники, школу Вхутемаса, после окончания нашел нужным заняться серьезным изучением творчества Александра Иванова, копированием его работ.
Таким образом, художник на первых порах приобщился к высокой живописи.
Кстати, эти копии привлекли внимание и весьма расположили к молодому мастеру Павла Дмитриевича Корина, который с тех пор становится его старшим другом и советчиком.
Именно Корин познакомит Ромадина с великим Нестеровым - одним из последних могикан русской классики.
Вот как вспоминает о первой встрече с Михаилом Васильевичем Нестеровым Ромадин:
Волга. Фрагмент.
У меня была открыта в 1940 году персональная выставка на Кузнецком мосту. Корин под великим секретом объявил, что сегодня ее посетит Нестеров, который очень редко когда появляется в многолюдстве.
Но… секрет как-то узнали многие, и когда в зале появился похожий на послушника, весь в черном, в сапожках Корин, чтобы предупредить меня о приходе Михаила Васильевича, зал был полон народу.
Я увидел Нестерова.
Сухой, подтянутый, он снял кашне резким жестом и отдал швейцару.
Блеснуло пенсне, я увидел жесткое лицо аскета и мудреца.
Он обошел с Кориным выставку, внимательно рассматривая каждую работу. Я шел сторонкой, прислушиваясь.
Но Нестеров молчал. Потом вдруг сказал:
«Павел Дмитриевич, пройдемте еще раз».
Он познакомился со мной поближе и пригласил к себе.
С трепетом я вошел в маленькую квартирку на Сивцевом Вражке, служившую ему одновременно и мастерской. Более чем скромно обставленная, всего две маленькие комнаты.
Никогда не забуду его слов, сказанных при этой встрече:
«Отправляйтесь от натуры, ваш труд будет ценнее, ваша вера крепче, и живопись будет добротнее…»
Теперь я знаю, что после встречи со мной он сказал искусствоведу Дурылину:
«Талант есть, только бы хватило характеру…»
Ромадин задумывается, что-то мучительно вспоминая… Наконец быстро встает и исчезает.
Столь же внезапно он появился.
В руках у него несколько открыток - старых, пожелтевших, исписанных четким, твердым почерком.
Я обомлел…
В руках у меня обыкновенные копеечные почтовые открытки.
Почерк на редкость четкий, твердый.
Гляжу, дата - 1942 год, год смерти Нестерова, когда ему было уже восемьдесят лет…
Стадо. Фрагмент.
Воля, несгибаемый характер светились в этом почерке.
Вот эти письма:
Дорогой Николай Михайлович!
Письмо Ваше от 9 мая получил на днях… Ваша энергия в работе меня радует. Что же касается участия на выставках, то я их никогда не любил особо и без крайней необходимости участия в них не принимал.
Но это дело вкуса, и советовать тут что-либо я Вам не буду.
Главное не сидеть сложа руки, работать во всю силу и совершенно добросовестно перед собой…
Мы здоровы, продолжаем оставаться в том же неясном положении, я больше лежу, скоро устаю.
Словом, мои 80 лет сейчас мне не радость.
Юбилейные торжества окончились, много было шума А и все это меня изрядно утомило.
Здесь сейчас чередуются выставки, но так как я сейчас из дома не выхожу и их не вижу, то и говорить о них не стоит.
«Шумит» Петр Петрович (Кончаловский. - И. Д.), он человек талантливый, искусство любит!
Желаю Вам доброго здоровья и благополучия.
Мих. Нестеров».
«Дорогой Николай Михайлович!
Сердечно благодарю за поздравления и пожелания. Минувшие дни прошли шумно. Я все еще лежу в постели, писать трудно, и Вы извините меня за краткость письма - устаю.
Наш привет просим передать Нине Герасимовне.
Жму Вашу руку.
Мих. Нестеров.
«Дорогой Николай Михайлович!
Благодарю Вас, Нину Герасимовну, Ксению Георгиевну и Кирилла Держинских за добрую память, за «тост»… за любовь… благодарю за все.
Радуюсь, что Вам живется «ничего себе» там у себя «в беседке» (о ней уже не раз упоминалось в письмах).
Корженец. Фрагмент.
Мы живем по-старому, надеждами на скорое улучшение наших дел, а пока я полеживаю, похварываю и только.
Работаете ли Вы?
Пожалуйста, работайте не покладая рук: в этом наше - «все»… наше спасение.
Будьте здоровы и благополучны.
Мои Вам все шлют свой привет.
Я жму Вашу руку.
Мих. Нестеров.
Я прочел эти драгоценные строки.
Благородный, твердый, немного суровый встает образ учителя. Непреклонный, прямой до конца. Ведь последняя открытка написана за три месяца до смерти.
Нестеров для меня был все, - промолвил Ромадин, - и отец, и учитель.
Его слова были законом, его жизнь - примером служения искусству. Навсегда я запомнил напутствие, которое сказал он глубоким вечером перед моим отъездом из Москвы. Это была последняя встреча с Нестеровым. В квартире не топлено. Учитель сидел, укутавшись в плед…
«Талант - не удовольствие, - сказал он мне. - Талант - это тяжелая обязанность. За врученный вам талант отвечаете перед Россией».
… Киев. Конец июля 1970 года. Сегодня на улице Репина в Русском музее открывается выставка живописи Ромадина.
Часы перед вернисажем… Мерцает янтарный паркет.
Пустынно.
Принесли огромные букеты роз - белых, палевых, алых. Расставляют в вазах по залам. Розы отражаются в зеркале паркета.
Сам-то наконец ушел. Умаялся… Все дни все бегом, бегом, а ведь не двадцать лет, - говорит сотрудник музея.
На стенах десятки пейзажей.
До моего слуха явственно доносится тихая музыка природы - шум леса, пение ветра, щебет птиц…
Пляшут блики солнца в стеклах растворенных окон.
Зеленые ветви рябины горят тысячами рдяных звезд.
Ликует, шумит летний Киев.
Бегут, бегут минуты. Залы безлюдны.
Село Хмелевка.
Появляется Ромадин. Лицо темное, усталое. Взгляд пристальный, тревожно еще раз ощупывает каждое полотно. В руках простой карандаш. Он стремительно подходит к холсту и вмиг заделывает ему одному видимую точку - отлетела краска.
Поправляет обившуюся этикетку.
Он берет меня под руку и быстро подводит к маленькому полотну:
- «Село Хмелевка». Здесь пекли хлебы, растили хмель, варили брагу, готовили всякую снедь для Стеньки Разина и его ватаги. Вот там, за бугром, в протоке Волги, ставил атаман свои струги подальше от глаз царевых слуг. Густой лес на берегах укрывал буйную братию.
Солнце расцветило волжские просторы.
Село прилепилось к берегу великой реки. Село как село. Но как по-новому заговорил этот незамысловатый пейзаж в лучах старого сказания!
Много, много легенд таит в себе русская земля. И они звучат в именах озер, сел и рек.
«Река Царевна».
Половодье. Любимая тема художника. Зеленая пойма. В тихих водах плавают сиреневые, розовые облака, пушистые купы цветущих верб. Пейзаж написан будто с птичьего полета.
Впечатление, что и мы парим над зачарованным краем.
Здесь плыл когда-то Петр Первый. Искал пригодный северный путь для флота.
И вот именно тут его застигла весть о рождении дочери.
На радостях царь повелел наименовать реку Царевной.
Так гласит предание.
Мы будто летим над причудливо изрезанной островами поймой. Внизу одинокий рыбак. К небу тянется дымок костра. Еле дрожат ветки осин. Весна.
Гулко звучат наши шаги по пустым залам.
«Розовый вечер».
Зима. Скрипят полозья саней. Похрапывают косматые лошадки.
Бегут по розовому сияющему снегу лиловые тени.
На бледно-зеленом закатном небе румяная луна. Вечереет.
А ведь розовый - как горит? - спрашивает Ромадин. И вдруг вынимает белый листок.
В родных местах Есенина. Фрагмент.
Складывает его вчетверо. Обрывает один угол. Потом, загадочно улыбаясь, разворачивает бумажку.
Посреди листа - ровный кружок, размером с ноготь. Художник, продолжая улыбаться, подносит его к холсту и прислоняет к пылающему розовому снегу.
И… о, чудо! В белом оконце - шероховатая масляная краска сизого, почти серого цвета.
Ну как? - щурится Ромадин.
Я молчу. Много я слышал об опытах художника Крымова - великого мастера тона.
Он любил показывать ученикам светосилу в своих картинах. Зажигал спичку и подносил ее к полотну, сравнивая силу света огня и светосилу живописи. Но это было…
А сейчас я увидел новый чисто ромадинский предметный урок - как сложен истинный цвет в станковой живописи. Как порою глубок тон даже в кажущихся ярких и светлых местах. Как неуловимо сложен цвет.
Я подчеркиваю, станковой живописи в отличие от декоративной или монументальной живописи. Станковая живопись требует мастерства особого…
Цвет такой картины не имеет ничего общего с локальной открытой краской.
Колорит станковых полотен симфоничен. Он плод непрестанного труда и наблюдений.
Близится час вернисажа. Ромадин волнуется…
«Художник П.А. Федотов».
Зловещий кривой серп месяца заглядывает в темное полукружие окна. За маленьким мольбертом, согнувшись, сидит Федотов. Перед ним начатый холст.
Далеко за полночь, догорает свеча, а он, позабыв про все, пишет, пишет…
Огромная тень на стене повторяет движения руки мастера. Мерцающий, коптящий свет выхватил из мрака убогую постель, гипсовые пыльные антики, нехитрую утварь.
Неистовый Федотов пишет. Из прихожей доносится храп верного Коршунова. В этой нищете, хаосе и мраке рождается новая картина.
Вопреки нужде, голоду, наступающей тьме…
Правда, художник будет сломлен, его ждут безумие и смерть… Но вечно будут жить его творения. Таким мы видим его на картине Ромадина.
Художник П. А. Федотов.
Станковая живопись.
Александр Иванов, Федотов, Суриков, Серов, Левитан. Каких нечеловеческих усилий требует она порою от художника! Отдачи целиком, без остатка, без компромиссов.
Но зато какое истинное счастье, какое полное удовлетворение дарит она творцу!
«Умба-река».
Свинцовая, синяя, злая. Белопенная. Она ярится не зря. Трудно преодолеть пороги на пути к Белому морю. А море рядом. Ревет река, ворочает огромные валуны, грохочут камни. Ветер гнет ель, срывает клочья пены с гребней волн. На берегу село Умба. На высоком крутояре сосновый лес.
Дикие места, - произносит подошедший Ромадин. - Медведей полно, а волков вот нет.
«Лесное озеро».
Седые лапы елей раскинулись над темным стеклом воды. Густое зеленое кружево дремучего леса манит побродить по чаще, послушать шепот Берендеева бора.
Какого здесь зверья только нет! Из них рысь самая опасная. Не считая Топтыгина… А посмотри, какие ели разные. Как горит рябинка. В подлеске - липка, ольха. Когда писал этюд, надо мною все носилась белка. Дразнила, цокала.
… Многие большие русские живописцы писали бор. Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Нестеров, Шишкин. Каждый по-своему.
И у Ромадина свой особенный язык.
Никто, как он, не умеет, сохраняя лирическое состояние, превосходно чувствуя живописную среду, так ювелирно писать интимные детали, столь характерные для природы России.
Посмотрите на золотой дождь листьев, на огоньки куста рябины, на колючую хвою елей.
Мы продолжаем свой путь по залам.
«У сельсовета».
Ночь. Пепельный лунный свет растворил синюю темень. У заснеженной избы сельсовета - двое розвальней.
Понурые лошадки замерзли.
Им давно пора быть в теплом стойле. Но хозяева заседают. Видно, у них дела неотложные.
Горят бледно-желтые окна. Поскрипывает снег под копытами коней…
Переливаются, мерцают звезды в ночном небе.
Лесное озеро.
Видишь, вон звезда упала. Это Вечность… - промолвил Ромадин. - Разные бывают состояния у человека и у природы тоже. Вот одна из моих любимых картин…
Лицо его, безмерно усталое, становится добрым, мелкие морщины на лбу вдруг разглаживаются.
«Весенний воздух».
Керженец. Половодье. Залило лес. У маленького острова бортник, долбленный из осины.
На нем приплыл художник.
Вот он сидит под огромным зонтом и старательно пишет. В картине разлита неописуемая благодать. Влажный воздух трепещет в лучах весеннего солнца.
Какое счастье бродить по России, видеть прекрасный мир. Работать, писать и пытаться донести эту красоту людям… Правда, не все принимают это.
Вот на днях мне сказал один деятель:
«Нет у вас тематики, товарищ Ромадин».
Ну, что ж поделаешь.
Глаза мастера стали печальными. Глубокие морщины собрались у переносья. Не первый раз он слышал такие вот речи.
Ромадин - станковист.
Это весьма ординарное в недавнем прошлом качество ныне обретает новое существенное звучание.
Дело в том, что сегодня у некоторых художников утрачен вкус к станковой живописи.
Они предпочитают ей живопись декоративную, обобщенномонументальную.
Спору нет, и эта форма художества может быть прекрасной.
Но почему вдруг снова возникли разговоры об отмирании станковой живописи, об ее якобы несовременности?
Небольшие полотна Ромадина. Манера его письма, тонкая, валерная, присущая только станковой живописи, почитаема не только искушенными ценителями искусства, но и массовым зрителем.
«Помилуйте! - может воскликнуть строгий критик. - К чему вы призываете? Ромадин - станковист. Ну и бог с ним! Такими были Саврасов и Куинджи. Его мотивы пейзажей встречались у Шишкина и Рылова. Где же новь?»
Однако, несмотря на «старомодность» Ромадина, мне бы хотелось подчеркнуть современность и гражданственность его лиры.
У сельсовета.
Потому что именно сегодня особенно дорого и необходимо искусство, воспевающее природу, воспитывающее в людях любовь к прекрасному, к Родине, к ее нивам и рощам, озерам и лесам.
В почвоведении (да простят меня за откровенный прозаизм) есть понятие эрозии - выветривания.
Это не только явление природы.
Явление эрозии, то есть выветривания, весьма типично и для процессов, происходящих в современном искусстве и культуре Запада, где эрозия прекрасного стала бичом времени, проклятием XX века.
Разрушение, выветривание прекрасного, культ уродства, жестокости, цинизма приводят к потере любви к красоте, к жизни, к природе, к Родине.
Так происходит самая страшная из эрозий - эрозия духа.
Это - явление эпидемическое…
Пора вернуться к живописи.
К великому счастью, корни реалистических традиций в нашем искусстве достаточно крепки и есть все основания предполагать новый взлет станковой реалистической живописи. Этому порукой работы талантливых мастеров на выставках.
В мире искусства, как, впрочем, и во всем огромном мире, происходит ожесточенная борьба добра и зла, света и тьмы, прекрасного и уродства.
И вот поэтому такие, с первого взгляда мирные и, казалось, почти старомодные пейзажи Ромадина оказались весьма современными, боевыми средствами ведения большой битвы за Человека, за Прекрасное, против распада и цинизма.
Таково призвание истинного искусства.
Такова тяжелая обязанность таланта!
Николай Ромадин бесконечно крепок в своей «узловой завязи», в своей горячей, возвышенной любви к Родине, к ее прекрасной, величественной природе.
В пейзажах живописца горят бледные зори северных белых ночей, пылают багровые закаты в могучих сосновых борах, полыхают алые костры пастухов, мерцают холодные звезды в бездонном небе, бурлят неуемные разливы могучих рек.
Русь… исконная, чистая, гордая.
Прозрачные глаза реки Царевны, васильковые рассветы, золотые полдни, глухой топот коней в ночном, кружевная вязь молодых березовых рощ, прелесть рдеющих кустов спелой рябины.
Особой, ромадинской прелестью, волшебной, одним им найденной тайной веет от всех его полотен.
И не в особой мудрености мотивов секрет очарования музы Ромадина.
Бесхитростна, напевна лира живописца, но в ней вся не передаваемая словами бездна поэзии, искренняя любовь и восторг познания. Верным сыном, ищущим, истово собирающим и запечатлевающим дорогие приметы лика матери Родины, хозяином своих излюбленных мест гордо шагает по отчей земле Николай Ромадин, порывистый, неуемный…
Взгляните на холсты художника Ромадина.
Всмотритесь, и перед вами откроется море поэзии… Искрится, переливается драгоценными камнями звезд Млечный Путь. Залег он через все небо, и мириады светил мерцают, озаряя путь поэту, художнику - вечному скитальцу…
То мы зрим свинцовые буруны богатырских наших рек, в которых ярость и доброта, сила и нежность; то глядимся, словно в заколдованное зеркало, в тихие заводи лесных озер, обрамленных тонкой паутиной хрупких ветвей со сполохами редких соцветий.
… Смяты подушки, сброшено одеяло, догорает лампа, пепельная, холодная заря глядит в окно. «Бессонница»… В этом холсте - пронзительная грусть, одиночество и раздумья поэта-живописца.
… Багряная прелесть весеннего вечера, розовые, пунцовые лучи зари скользят по ажурному сплетенью тонких ветвей, холодные голубые, сиреневые тени бегут по талому снегу, где-то высоко в золотистом предзакатном небе тает пунцовая тучка…
«Есенинский вечер».
Он напоен какой-то особой, звучащей тишиной, в которой и затаенная печаль, и негромкая радость ожидания чего-то неведомого, желанного… Вся сложность и многогранность метафорического поэтического строя скрыта в этом пейзаже-монологе.
Есенинский вечер.
Великое умение слушать и запоминать музыку пейзажа и воплощать ее в пластически совершенных образах - удивительное свойство ромадинского таланта. Всмотритесь в белоснежное раздолье его зимних полотен, и вы услышите всю полифонию, всю единственную по своей мощи музыку морозных необъятных просторов, где и пение озорного ветра, и скрип полозьев, и звон бубенцов лихой тройки. Русь…
Страна, которой нет равной по неохватности приволья, по высоте бирюзового звонкого неба, по исполинской мощи неспешно плывущих белопарусных облаков, и все это колдовское движение заключено в поэмах-холстах Ромадина. Глядя на них, начинаешь понимать его личное прочтение непостижимой по тонкости и силе гоголевской лирики, гоголевского ощущения Родины.
Порою перед пейзажами Ромадина меня не покидает ощущение полета, парения над просторами России - так поразителен магический кристалл фантазии мастера, заставляющий нас на миг стать птицей и увидеть мир по-иному, воспарить вместе с живописцем и окинуть взором всю непостижимую красу земли нашей, еще острее ощутить горячую приверженность к Отчизне.
Песня Ромадина поистине безбрежна.
В ней и нетронутая, девственная зелень майского перво-цветья, и чарующие теплые огни декабрьских вечеров, когда лиловое безмолвие вдруг обретает человеческое звучание обжи-тости и душевности.
Невероятны по своей проникновенности и сложности ощущения ромадинских интерьеров - то огненно-густых с глубокими тенями, то серебристо-светлых и певучих, располагающих нас к грезе, к прочтению по-новому строк Тютчева, Фета, самого Пушкина…
Желание понять поэзию, прочесть поэзию наших великих поэтов достигается Ромадиным не сходством сюжетным, не попыткой писать внешне похожий жанр.
К этому лирическому состоянию нас зовет колорит, живописный ряд полотен мастера ассоциации, метафоры - вот стихия художника, и мы невольно попадаем в плен его таланта, мощного и тонкого, мудрого и по-детски восторженного.
Никакой иллюстративности!
Только мир высокой поэтики - вот грани ромадинского дарования, столь не схожего ни с кем.
Живописец Ромадин возвращает нам, городским жителям, первозданную прелесть природы.
И мы получаем редкое наслаждение, любуясь пейзажами Ромадина, ощущаем шелест весенней листвы, вдыхаем горький запах дыма осенних костров, любуемся многоцветьем пряных душистых лугов и пушистым инеем, украсившим кружевным убором белоствольные березы.
Глядя на полотна художника, мы невольно приобщаемся к поэзии русского пейзажа, вспоминаем бессмертные строки Пушкина, Тютчева, Есенина, Тургенева, Гоголя, Толстого, Чехова, слышим прекрасную музыку Глинки, Чайковского, Рахманинова, словом, мы прикасаемся к исконным корням нашей русской древней культуры.
Но Ромадин - дитя своего века.
Было бы неверно представить живописца иноком, бродящим по лесной глухомани и не видящим стремительных изменений облика нашей земли, гудящей от строек, грохота стальных путей, не замечающим новых кварталов старых городов.
Николай Михайлович - сверстник и современник Дейнеки, Пименова, Нисского, мастеров, показавших в своих картинах преображенный лик страны.
Ромадин избрал благородную и трудную стезю - воспеть вечную красу нашей Родины, и мы сегодня с особой остротой чувствуем необходимость сохранности заповедной природы, дающей человеку здоровье, духовную свежесть и силу, саму жизнь…
Нам очень нужны истинные картины, картины-вехи, художественно осмысливающие грандиозные изменения нашей страны, но это никак не отрицает воспитания в нашем многомиллионном зрителе высокого чувства ощущения красоты, любви и уважения к нашему национальному богатству - лесам, полям, озерам, рекам, - выраженного в небольших станковых полотнах с таким интимным и духовно близким каждому сердцу именем - пейзажи Отчизны.
НИКОЛАЙ ЕЖОВ 10 марта 1939 года в Москве открылся XVIII съезд ВКП(б). Резкой критике на нем подверглись так называемые перегибы во время «чисток» в партии, был поставлен вопрос «о нарушениях социалистической законности в правоохранительных органах».С докладом по этому
Из книги 100 великих художников автора Самин ДмитрийНИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ГЕ (1831–1894)«Картина – не слово, – говорил Ге. – Она дает одну минуту, и в этой минуте должно быть все, а нет – нет картины».Творчество Ге проникнуто страстным протестом против угнетения и подавления человеческой личности. Образ страдающего человека,
Из книги Энциклопедия русских фамилий. Тайны происхождения и значения автораНиколай Николай – архиепископ мирликийский (города Мир в Ликии), великий христианский святой, прославившийся чудотворениями при жизни и по смерти, «правило веры и образ кротости», как наз. его церковь, чтимый повсеместно в христианской церкви, восточной и западной, в
БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (НИ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (СУ) автора БСЭСус Николай Иванович Сус Николай Иванович , советский учёный, специалист в области агролесомелиорации, заслуженный деятель науки РСФСР (1947), почётный член ВАСХНИЛ (с 1956). Окончил Лесной институт в Петербурге
Из книги Большая Советская Энциклопедия (РО) автора БСЭ автораКОПЕРНИК, Николай (нем. Nikolas Koppernigk, польск. Miko?aj Kopernik, лат. Nicolaus Copernicus; 1473–1543), астроном, каноник 714 Солнце будем считать занимающим центр мира. «Об обращениях (О вращениях) небесных сфер» (1543), кн. I, гл. 9; пер. И. Н. Веселовского? Коперник Н. О вращениях небесных сфер… - М., 1964, с.
Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин ВасильевичНИКОЛАЙ I (1796–1855), российский император с 1825 г. 1143 Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни <…>. В разговоре с вел. кн. Михаилом Павловичем после первых допросов декабристов. ? Шильдер Н. К. Император Николай I… –
Из книги Новейший философский словарь автора Грицанов Александр АлексеевичНИКОЛАЙ КУЗАНСКИЙ (Nicolaus Cusanus) (настоящее имя - Николай Кребс (Krebs)) (1401-1464) - центральная фигура перехода от философии средневековья к философии Возрождения: последний схоласт и первый гуманист, рационалист и мистик, богослов и теоретик математического естествознания,
Из книги 100 великих подвигов России автора Бондаренко Вячеслав ВасильевичТанковые асы: Зиновий Колобанов, Андрей Усов, Николай Никифоров, Николай Роденков, Павел Кисельков 19 августа 1941 г. Памятник З. В. Колобанову в д. ВойсковицыЗиновий Григорьевич Колобанов родился 12 декабря 1912 г. в селе Арефино (ныне - Вачский район Нижегородской области).
Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин ВасильевичНИКОЛАЙ I (1796–1855),российский император с 1825 г.133При малейшем возмущении <…> я разрушу Варшаву, и уж, конечно, не я отстрою ее вновь.Речь 5 окт. 1835 г. в Лазенкском дворце перед депутатами Варшавы? Николай I: Муж. Отец. Император. – М., 2000, с. 391134Турция – умирающий человек. Мы
Из книги Мастера и шедевры. Том 2 автора Долгополов Игорь ВикторовичНИКОЛАЙ ГЕ Несчастье рано вошло в судьбу маленького Коли Ге. Он стал в три месяца сиротой. Всю жизнь благодарная память художника Ге будет сохранять образ доброй няни, заменившей ему мать.Тридцатые годы прошлого века. Крепостное право… Через много лет уже известный
