Основные черты чеховского творчества своеобразие мастерства писателя. Художественные особенности произведений чехова

Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть

А П Чехов

В своих рассказах Чехов, как правило, пытается проследить жизнь отдельно взятого человека. Писателю удалось показать, как под влиянием уродливой среды меняются взгляды, убеждения и, наконец, сама жизнь его героев. По Чехову, каждый человек сам несет ответственность за свою судьбу, и никакие жизненные удобства не должны влиять на его выбор.

Созданный писателем мир социально очень пестр: чиновники, мещане, купцы, крестьяне, попы, студенты, интеллигенция, столичное и поместное дворянство. Разнообразен поэтому и созданный им мир нравственной жизни современного русского общества.

Герои многих рассказов А. П. Чехова, попав в душную атмосферу мещанства, перестают бороться, действовать, смиряются с жизнью. Примером может служить рассказ “Ионыч”. Пошлость среды, в которую попадает молодой врач Дмитрий Старцев, раскрывается не сразу. Чтобы дать представление о жителях города, Чехов знакомит нас с семьей Туркиных, “по мнению местных жителей, самой образованной и талантливой”.

Сначала Старцеву нравится у Туркиных. Остроты отца семейства кажутся ему забавными, романы его жены - интересными. Героя восхищают трудные пассажи на рояле их дочери Котика, в которую он даже влюбляется. Старцев мечтает сделать карьеру, мечтает приносить пользу людям. Он ненавидит ложь, лицемерие и все то, что характеризует обывательщину как порок общества.

Но вот прошло четыре года. Мы вновь встречаем Старцева у Туркиных. И опять все те же, что и прежде, остроты отца, бездарные романы о том, чего никогда не бывает в жизни, трудные пассажи на рояле, “которые напоминают камни, сыпавшиеся с высокой горы”. Старцев хотя и понимает убожество обывательщины, но смиряется с ней, врастает в нее. За эти четыре года он потерял все, что отличало его от обитателей города. Чехов пишет: “Он закусывал и играл в карты с теми же самыми обывателями, которые раздражали его своей тупостью и сытостью”. А любимым его занятием было пересчитывать бумажки, добытые практикой, отвозить в “Общество взаимного кредита” и класть их на текущий счет.

Отношение к деньгам выразительно характеризует человека. Множество чеховских персонажей частично, а то и исчерпывающе раскрываются через их непосредственное соприкосновение с рублем или копейкой. Мне вспоминается, как мучительно расстаются с деньгами герои рассказа “Тяжелые люди”. А в рассказе “Справка” рубль (точнее - три) выступает непосредственной пружиной чиновничьей активности. Что же касается Ионыча, то пересчитывать купюры для него - высшее наслаждение. По существу его труд можно расценивать как моральное падение.

Чехов во многих своих рассказах на примере профессии врача показал зависимость деловых качеств специалиста от жизненного идеала, которым освещен труд. Рассказ “Скучная история” повествует о драматичной судьбе профессора Николая Степановича. Герой талантлив, обладает обаянием, юмором, знаниями. Но и его подстерегла “житейская катастрофа”. Только на склоне лет Николай Степанович убедился в отсутствии у него четких представлений о смысле жизни и труда. Он понял, что без таких представлений жизнь бессмысленна.

Жизнь многих чеховских героев могла бы сложиться по-иному, но они сами предпочли обывательскую жизнь свободной, смелой деятельности. Писатель в своих произведениях призывает не поддаваться губительному влиянию уродливой среды, не предавать светлых идеалов молодой любви, беречь в себе человека, найти свое дело.

“Без труда не может быть чистой и радостной жизни”, - говорит герой рассказа “Три года” Лаптев. Любимый труд - великое счастье, в чем и признается чеховский герой Егор Семеныч из произведения “Черный монах”: “Весь секрет успеха не в том, что сад велик и рабочих много, а в том, что я люблю дело - понимаешь, люблю, может быть, больше, чем самого себя”.

Драматизм рассказов Чехова часто состоит в том, что люди, в них представленные, даже не понимают бессмысленности своего существования. Вот один из наиболее грустных рассказов “Приданое”. Рассказчик трижды, с интервалами в несколько лет, попадает в маленький городской домик. Обитательницы его, мать и дочь Чикомасовы, с утра до ночи шьют приданое для Манечки. Сначала ей девятнадцать лет, потом она - перестарок. Наконец ее уже нет на свете. А мать все продолжает шитье. Замужество становится все большей абстракцией, отговоркой и оправданием в явно бессмысленной работе. Этим женщинам не может прийти в голову вопрос о назначении жизни. Вот как Чехов описывает их жилище: “Ставни в домике постоянно прикрыты: жильцы не нуждаются в свете. Свет им не нужен”. Но им не нужен не только солнечный свет, им не нужен свет мысли, культуры - и без этого столько хлопот с приданым!

Конечно, “идейный тупик”, в котором оказываются чеховские персонажи, характерен для многих людей конца прошлого века. Эти годы воспринимались как период безвременья. Но отсутствие четкого мировоззрения - не только вина общества. Это всегда и вина человека. Смысл жизни никогда не дается в готовом виде. Люди его долго и мучительно ищут, совершая правильные и неправильные поступки.

Действия главного героя рассказа “О любви” определяют его дальнейшую судьбу. Помещиком Алехиным руководят благородные побуждения. Полюбив жену своего товарища, он сам отказывается от счастья с любимой женщиной. И только перед ее отъездом Алехин признается ей в любви, но считает, что их любовь невозможна, ему просто нечего предложить своей возлюбленной, Совершенно ясно, что если бы он не испугался жизни, боролся за свою любовь, это принесло бы счастье не только ему, ной его любимой.

Чеховские рассказы напоминают нам о том, что свою судьбу мы определяем сами, именно мы в ответе за то, что будет в нашей жизни. И удел каждого поколения, каждого человека - заново открывать для себя назначение жизни. Вот почему чеховские уроки нравственности нужны нам всегда.

Художественное своеобразие рассказов А.П.Чехова.

Своеобразие и вместе с тем заслуга Чехова заключается прежде всего в том, что он, как никто, понял существо рассказа как малой эпической формы, довёл этот жанр до совершенства, добиваясь того, чтобы рассказ при возможно меньшем объёме отражал с максимальной правдивостью и с наибольшей глубиной существенные стороны жизни.

В рассказах Чехова мы находим и простоту, безыскусственность пушкинского реализма, и беспощадность гоголевского обнажения жизненной пошлости, «страшной тины мелочей, в которой погрязает обыкновенный человек». Начав с анекдота и занимательного сюжета, Чехов, верный принципу писать только правду, «то, что есть», постепенно переходит к глубокому показу русской жизни, вскрывая умело и талантливо, честно и правдиво её тёмные стороны. Чехов не боится правды и, бесстрашно срывая с жизни её пёстрые одежды, выносит ей приговор короткой и сильной фразой: «Больше так жить невозможно».

В рассказах его изображена русская жизнь конца 19 века. Перед читателем проходят представители всех классов и общественных групп России – от нищего до богача аристократа, всех профессий – от извозчика до архиерея. И во всех случаях автор говорит только правду, которая нужна обществу.

Но Чехов описывает не только внешнюю правду жизни. Будучи блестящим психологом, Чехов вскрывает мастерски и проникновенно психологическое состояние героев. Он умел рассказать о внутренней жизни ребёнка (« Спать хочется») , подростка («Ванька»), взрослого человека, старика. Даже психику животных писатель вскрывает в таких известных рассказах, как «Белолобый» , «Каштанка».

ИСКУССТВО КОМПОЗИЦИОННОЙ СЖАТОСТИ СТАЛО ДЛЯ Чехова одним из основных требований, который он предъявлял к себе на протяжении литературной деятельности. «Краткость – сестра таланта» ,- писал А.П.Чехов

Подавляющее большинство рассказов Чехова – это рассказы - миниатюры. Сюжеты строятся в рассказе на одном эпизоде. А выбор сюжета и его развёртывание, как центральный вопрос композиции, был предметом особого внимания Чехова.

Экспозиция должна быть очень короткой. Повествование в чеховских рассказах начинается прямо с основного действия, не имеет пространных описаний. Ещё большее значение придавал писатель концовке рассказа, стремясь сделать её возможно более содержательной, эффектной, впечатляющей. Так, например,

в рассказе «Шведская спичка» обнаруживается загадочное убийство, идёт осмотр места происшествия, все в тревоге. «Убитого» же находят спящим у жены одного из производящих осмотр.

Антон Павлович Чехов писал: «Я привык к рассказам, состоящим только из начал и концов».

В целях достижения краткости формы Чехов избегает в рассказе большого количества персонажей. Это количество ограничивается у него иногда 2-3 лицами. Вспомним рассказы «Злоумышленник», «Толстый и тонкий», «Хирургия», «Дочь Альбиона» и другие. Когда тема и сюжет требует нескольких персонажей, Чехов обычно выбирает центральное лицо, которое и рисует подробно, разбрасывая остальных, по его выражению, «по фону, как мелкую монету».

Композиционной особенностью чеховского рассказа является также приём «рассказа в рассказе », к которому автор часто прибегает. Так, например, построены рассказы «Крыжовник», «Человек в футляре» и другие. Этот приём позволяет автору добиться в одно и то же время и объективности, и экономии формы.

Очень важную роль в рассказе Чехова играет диалог. Он, собственно, и движет действие.

Рассказ «Хамелеон» - это мастерски сделанная сценка-диалог, где участвует несколько действующих лиц. Диалог сопровождается авторским текстом, до того кратким, что он носит характер ремарок, и до того выразительным, что приобретает самостоятельное художественное значение.

В речевой характеристике раскрываются типические черты героя. Например, у Очумелова – полицейское хамство, грубое отношение к подчинённым и столь же грубая угодливость к власти имущих и ко всему, что их окружает.

Пейзаж у Чехова, как правило, скуп, реалистически точен и в то же время максимально выразителен.

Писатель требовал от произведения такого воздействия, чтобы читатель мог « прочитав и закрыв глаза, сразу вообразить себе изображённый пейзаж». Вот как Антон Павлович рисует грозу в рассказе «Степь»: «Налево, как будто кто-то чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная фосфорическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошёлся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо».

Пейзаж может подчеркнуть и душевное состояние героя. В рассказе «Невеста» необъяснимая тоска гнетёт героиню. В бессонную ночь Надя видит сирень, на которую наплывает туман. Сирень – олицетворение молодости, а туман – чего-то непонятного, необъяснимого, вот как на куст, так и на Надю надвигается что-то недоброе. Она чувствует, что на неё надвигается беда.

В ночь же, когда она собирается бежать, за окном непогода, вой ветра в трубах. Ей казалось, что кто-то всю ночь стучит в ставни и посвистывает, как бы вызывает её.

Чтобы добиться краткости формы, Чехов шёл по линии совершенного нового отношения к читателю, которого он привлекает к своей творческой работе. Писатель требует активности читательского воображения, которое он сам умел возбудить, дав толчок мысли читателя. Достигал он этого путём применения правдивых и неожиданных деталей.

Рассказ «Хамелеон». Пустынная базарная площадь. В безмолвии шагает полицейский надзиратель Очумелов в сопровождении рыжего городового. Меткая деталь: узелок в руке надзирателя и решето с «конфискованным крыжовником» - ясно свидетельствует об их деятельности.

В рассказе «Невеста» мать Нади считает себя несчастной женщиной. Автор пишет: блестели слёзы на её глазах и блестят бриллианты на её пальцах. Страдания сразу же от этого обесцениваются.

Жениха Нади Андрея Андреевича все считают талантливым человеком, ведь он все вечера у невесты играет на скрипке, писатель даёт своё объяснение - в это время можно молчать.

Показывая его безвкусно построенный дом для будущей жены, автор даёт деталь: на стене картина, на которой голая дама с лиловой вазой. А рядом портрет отца-священника.

Задачу максимальной экономии художественных средств Чехов разрешает и в языке рассказов. Он пишет языком простым и ясным, понятным любому слою читателей. В особенности Чехов старался избегать в речи излишеств, шаблонности речевых оборотов. Показывая разнообразие читательского вкуса героя, писатель очень лаконично и ёмко одновременно пишет: «Этажерка у стены пестрела книгами».

Сравнения, метафоры Чехова всегда новы, неожиданны. Полны свежести. Вот описание шума усилившегося дождя в рассказе «Степь»: «Дождь и рогожа как будто поняли друг друга, заговорили о чём-то быстро, весело и препротивно, как две сороки»

Вот пример образного сравнения, взятый из записной книжки Чехова: «Почва так хороша, что, если посадить в землю оглоблю, вырастет тарантас».

Словарное богатство Чехова колоссально. Он знаток профессионального жаргона, и читатель безошибочно, даже не предупреждённый автором, узнаёт по языку профессию и социальное положение персонажа рассказа: солдата, приказчика, врача. При этом индивидуализация языка доведена до такого совершенства, что язык персонажа даёт возможность читателю представить образ человека во всей его живой, ощутимой конкретики. Некоторые из рассказов Чехова целиком построены на профессиональной речи: «Хирургия», «Поленька», «Свадьба». Однако и здесь Чехов проявляет огромное чувство художественной меры, давая только типическое.

В языке Чехова много музыкальности, ритмичности. Этот ритмический строй речи усиливает впечатление от изображаемого предмета, создает настроение. Так в рассказе «Степь» , чудесном лирическом произведении, писатель добивается музыкальностью своей прозы того, что читателю передаётся чувство тоски от ощущения бескрайности степи.

В рассказах Чехов использует и основной приём сатириков – преувеличение .

Преувеличен панический страх перед превосходительством у Червякова в рассказе «Смерть чиновника» или назойливое стремление вмешиваться не в своё дело и всюду наводить порядок у Пришибеева в рассказе «Унтер Пришибеев».

Сильное преувеличение, или гротеск , используется реже. В рассказе «Толстый и тонкий» раболепие мелкого чиновника так велико, что передаётся и его вещам: не только тонкий, узнав о высоком чине своего бывшего одноклассника, сгорбился, съёжился, сузился, но и « его чемоданы, узлы и картонки съёжились, поморщились».

Многие рассказы проникнуты тонким чеховским юмором , вызывающим смех. Автор использует «оглуплённые» фамилии: Хрюкин, Очумелов и другие, находит смешные определения: палец Хрюкина –это знамение победы. Но тонкий, едва заметный юмор не играет первенствующей роли. В них преобладает открытый смех над жалкими и мерзкими «героями».Это уже не юмор, а обличительный смех, сатира, приобретающая широкое общественное значение, которую великий писатель усвоил от Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Именно сатира вывела Чехова из тесного круга развлекательных «вещичек» и сделала его произведения бессмертными творениями русской литературы.

Чехову не суждено было написать роман, но жанром, синтезирующим все мотивы его повестей и рассказов, стала «новая драма». Именно в ней наиболее полно реализовалась чеховская концепция жизни, особое ее ощущение и понимание.
На первый взгляд, драматургия Чехова представляет собою какой-то исторический парадокс.
И в самом деле, на рубеже веков, в период наступления нового общественного подъема, когда в обществе назревало предчувствие «здоровой и сильной бури», Чехов создает пьесы, в которых отсутствуют яркие героические характеры, сильные человеческие страсти, а люди теряют интерес к взаимным столкновениям, к последовательной и бескомпромиссной борьбе.
Почему же так? Я думаю потому, что, если Горький пишет в это время о людях активного действия, знающих, по их мнению, как и что нужно делать, то Чехов пишет о людях растерявшихся, которые чувствуют, что разрушен прежний уклад жизни, а новое, что приходит на смену страшней, как всё неизвестное.
Томление, брожение, неуспокоенность становятся фактом повседневного существования людей. Именно на этой исторической почве и вырастает «новая чеховская драма» со своими особенностями поэтики, нарушающими каноны классической русской и западноевропейской драмы.
Прежде всего, Чехов разрушает «сквозное действие», ключевое событие, организующее сюжетное единство классической драмы. Однако, драма при этом не рассыпается, а собирается на основе иного, внутреннего единства. Судьбы героев, при всем их различии, при всей их сюжетной самостоятельности, «рифмуются», перекликаются друг с другом и сливаются в общем «оркестровом звучании».
С исчезновением сквозного действия в пьесах Чехова устраняется и классическая одногеройность, сосредоточенность драматургического сюжета вокруг главного,
ведущего персонажа. Уничтожается привычное деление героев на положительных и отрицательных, главных и второстепенных, каждый ведет свою партию, а целое, как в хоре без солиста, рождается в созвучии множества равноправных голосов и подголосков.
Темы чеховских пьес перекликаются с многогранными темами романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Он писал о господстве в жизни тупости, откровенного эгоизма, об «униженных и оскорблённых», о человеческих отношениях, о любви, о становлении личности в обществе, о нравственных переживаниях. Начиная с Гоголя, в литературе Х1Х века утвердился «смех сквозь слёзы», смех сочувствующий, быстро сменяющийся грустью. Смех Чехова в пьесах именно такой.
Стремясь к жизненной правде, к естественности, он создавал пьесы не чисто драматического или комедийного, а весьма сложного формообразования. В них драматическое осуществляется в органическом смешении с комическим, а комическое проявляется в органическом сплетении с драматическим. убедительным примером тому служит пьеса «Вишнёвый сад». « Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс», -- писал сам Чехов.
Действительно, мы должны признать, что в основе пьесы лежит отнюдь не драматическое, а комедийное начало. Во-первых, положительные образы, какими являются Трофимов и Аня, показываются совсем не драматически, по внутренней своей сущности они оптимистичны. Во-вторых, владелец вишнёвого сада Гаев изображён тоже преимущественно комически. Комическая основа пьесы отчетливо видна, в-третьих, и в комическо-сотирическом изображении почти всех второстепенных действующих лиц: Епиходова, Шарлоты, Яши, Дуняши. «Вишнёвый сад» включает явные мотивы Водевиля, выражающиеся в шутках, фокусах, прыжках, переодеваниях Шарлоты.
Но современники восприняли новую вещь Чехова, как драму. Станиславский писал, что для него «Вишнёвый сад» является не комедией, не фарсом, а в первую очередь трагедией. И он поставил «Вишневый сад» именно в таком драматическом ключе.
Чехов открыл в драме новые возможности изображения характера. Он раскрывается не в борьбе за достижение цели, а в переживании противоречий бытия. Пафос действия сменяется пафосом раздумья. Возникает неведомый классической драме чеховский «подтекст», или «подводное течение». Герои Островского целиком и полностью реализуются в слове, и слово это лишено двусмысленности, твердо и прочно, как гранит. У героев Чехова, напротив, смыслы слова размыты, люди никак в слово не умещаются и словом исчерпаться
не могут. Здесь важно другое: тот скрытый душевный подтекст, который герои вкладывают в слова. Поэтому призыв трех сестер «В Москву! В Москву!» отнюдь не означал Москву с ее конкретным адресом. Это тщетные, но настойчивые попытки героинь прорваться в иную жизнь с иными отношениями между людьми. То же в «Вишневом саде».
Во втором акте пьесы в глубине сцены проходит Епиходов - живое воплощение нескладицы и несчастья. Возникает такой диалог:
Любовь Андреевна (задумчиво). Епиходов идет...
Аня (задумчиво). Епиходов идет...
Гаев. Солнце село, господа.
Трофимов. Да.
Говорят формально об Епиходове и о заходе солнца, а по существу о другом. Души героев через обрывки слов поют о неустроенности и нелепости всей своей несложившейся, обреченной жизни. При внешнем
разнобое и нескладице диалога есть душевное внутреннее сближение, на которое откликается в драме какой-то космический звук: «Все сидят, задумались. Тишина. Слышно только, как тихо бормочет Фирс. Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий печальный».
Островский для изображения драмы своих героев берёт не ровное течение обычной жизни, а как бы выламывает из него событие. Например, история гибели Катерины - событие, потрясшее жителей Калинова, раскрывшее трагическую обречённость её положения.
У Чехова же драматизм заключается не только в событиях, но и в обычном будничном однообразии повседневного быта. В пьесе «Дядя Ваня» изображен быт деревенской усадьбы Серебрякова во всей своей повседневности: люди пьют чай, гуляют, говорят о текущих делах, заботах, мечтах и разочарованиях, играют на гитаре… События – сора Войницкова с Серебряковым, отъезд Серебряковых – ничего не меняют в жизни дяди Вани и Сони и, следовательно, не имеют решающего значения для содержания драмы, хотя на сцене и прозвучал выстрел. Драматичность положения героев не в этих случайных эпизодах, а в однообразии и безысходном для них образе жизни, в бесполезной трате своих сил и способностей.
Важное событие, меняющее жизнь героев, происходит редко, а те, что происходят, часто уводятся Чеховым из действия. Например, самоубийство Треплева в пьесе «Чайка», или дуэль в «Трёх сёстрах». В неизменной жизни люди редко находят счастье – им трудно это сделать, т.к. для этого нужно преодолеть неизменность и обыденность. Не все могут сделать это. Но счастье всегда соседствует с разлукой, смертью, с «чем-то», мешающим ему во всех чеховских пьесах.
Чеховские драмы пронизывает атмосфера всеобщего не благополучия. В них нет счастливых людей. Героям их, как правило, не везет ни в большом, ни в малом: все они в той или иной мере оказываются неудачниками. В «Чайке», например, пять историй неудачной любви, в «Вишневом саде» Епиходов с его несчастьями - олицетворение общей нескладицы жизни, от которой страдают все герои.
За редким исключением - это люди самых распространённых профессий: учителя, чиновники, врачи и т.д.. То, что эти люди не выделены ничем, кроме того, что их жизнь описывает Чехов, позволяет считать, что жизнью, которую ведут герои Чехова, живёт большинство его современников.
Новаторство Чехова – драматурга заключается в том, что он отходит от принципов классической драмы и отражает драматическими средствами не только проблемы, но и показывает психологические переживания героев. Чеховская драматургия покорила театральную сцену почти всех стран мира. И в нашей стране нет крупного художника театра, кино, который не называл Чехова в числе своих учителей. И в подтверждение этому на занавесях МХТа изображена Чеховская “Чайка”.

Художественные особенности. Чехов выступил подлинным новатором как в прозе, так и в драматургии. Очень точно сказал об этом Л.Н. Толстой: «Чехов создал новые … для всего мира формы писания, подобных которым я не встречал нигде». Рассказы и по­вести писателя поражают отсутствием в них яркого занимательного сюжета — все происходит, как в жизни. Те события, которые разво­рачиваются на страницах его произведений, составляют лишь внешнюю канву, а главное — это внутренний сюжет, изменение самого героя, его отношения к жизни. При исчерпанности внешнего конфликта, этот внутренний конфликт сохраняется и выносится за пределы художественной реальности в настоящую жизнь, создавая ощущение открытого финала. Писатель предлагает читателям за­думаться над поставленными вопросами, а сам он остается пре­дельно объективным, авторская позиция прямо не высказывается. Но она существует, только выражается другими средствами — че­рез подтекст, особое настроение, через композицию, часто строя­щуюся на музыкальных принципах, как «хорошая музыкальная композиция» — так сам писатель сказал о своем рассказе «Счастье». Такая структура помогает насытить текст внутренней эмоциональ­ностью и, избегая подробных описаний, «включить» читателя в ор­биту авторских размышлений. Вместе с тем достигается и удиви­тельная краткость и емкость прозы Чехова, который вырабатывал умение «коротко говорить о длинных вещах». «Краткость — сестра таланта», — утверждал писатель, и достигал лаконизма многооб­разными средствами. Так он не стремится последовательно расска­зать о всех событиях в жизни героя, а использует «вершинную» композицию. Именно таким образом представлена целая жизнь Ионыча, рассказ о которой уместился на нескольких страницах. Мы видим героя лишь в наиболее важные, поворотные моменты его развития, между которыми протекает год или несколько лет. Часто сцены кажутся повторяющимися (например, посещение дома Тур­киных), но по отдельным деталям читатель замечает, что остается неизменным, а что меняется (неизменны «таланты» Туркиных, ме­няется способ передвижения Старцева — пешком, в собственном экипаже, на тройке с бубенчиками; он из стройного молодого чело­века превращается в солидного, полного, а затем и в ожиревшего Ионыча, похожего на «языческого бога»).

Роль детали в чеховской прозе очень велика. Она помогает соз­дать характерный «пульсирующий ритм», передающий особое зву­чание этой лирической прозы, «прозы настроений», придавая ей порой мелодическое, музыкальное звучание, а иногда вторгаясь дисгармоничной нотой. Деталь дает автору возможность избежать пространных описаний, задавая определенный тон, который помо­гает читателю самому «достроить» картину. Известно, что Чехов ут­верждал, что вместо подробного описания лунной ночи достаточно сказать, что «на плотине блестело горлышко разбитой бутылки», и эта деталь создаст цельное представление. Но есть у Чехова такие детали, которые вырастают до высшего уровня обобщения, стано­вясь деталями-символами. Такой деталью, например, является футляр из рассказа «Человек в футляре», «забор с гвоздями» в «Да­ме с собачкой». Но при этом Чехов оставался реализмом, достигая его высших форм. Толстой говорил, что у Чехова «развилась не­обыкновенная техника реализма», что у него «все правдиво до ил­люзии». И особо отмечалась красота языка писателя: «Какой пре­восходный язык… Это просто перл, — восторгался Толстой. — Никто из нас: ни Достоевский, ни Тургенев, ни Гончаров, ни я не могли бы так написать».

Среди действующих лиц пьесы есть владельцы усадьбы, дворяне; есть купец-капиталист; есть представители молодого поколения, отрицающие старые формы и возвещающие наступление новой жизни. И смысл пьесы трактуется как изображение исторической смены общественно-экономических формаций, социальных и культурных укладов, как показ неизбежной гибели одних, осуждение других и приветствие третьих.

За особенной чеховской формой стоит особая концепция жизни и человека. "Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни, - говорил Чехов. - Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни".

Чехов-драматург совсем отказывается от внешней интриги, борьбы группы персонажей вокруг чего-либо. Каждый эпизод - не ступенька в разворачивании интриги; эпизоды заполнены обыденными, внешне бессвязными разговорами, мелочами быта, незначительными подробностями, но при этом окрашены единым настроением, которое затем переходит в другое. Не от интриги к интриге, а, скорее, от настроения к настроению разворачивается пьеса, и здесь уместна аналогия с бессюжетным музыкальным произведением.

Событие, о котором больше всего говорят - продажа имения на торгах, - происходит не на сцене. Чехов последовательно использует этот прием - увести основное "происшествие" за сцену, оставив лишь отсветы его, отголоски в речах действующих лиц. Невидимые (зрителем), внесценические события и персонажи по-своему важны в пьесе. Но их отсутствие на сцене подчеркивает, что для автора они лишь фон, повод, сопутствующее обстоятельство того, что является основным. При видимом отсутствии традиционного внешнего действия у Чехова, как всегда, богатое, непрерывное и напряженное внутреннее действие.

В пьесах Островского конфликт проистекает по преимуществу из различий в сословном положении героев: богатых и бедных, самодуров и их жертв, обладающих властью и зависимых. В этом смысле герой комедий и драм Островского - "сословный" человек. Чеховские герои причиняют несчастья другим, не желая этого, у них нет "дурно направленной воли"". Например, Лопахин отнюдь не питает враждебных чувств по отношению к Раневской, и желает он ей не разорения, а, наоборот, того, чтобы вишневый сад стал "счастливым, богатым, роскошным...".

Герои "Вишневого сада" часто противопоставляют себя друг другу, убеждены в абсолютной противоположности своих "правд". Автор же каждый раз указывает на общность между ними, на скрытое сходство, которого они не замечают или с возмущением отвергают. Нов сам конфликт: видимая противоположность при скрытом сходстве.

Прекрасный сад, на фоне которого показаны герои, не понимающие хода вещей или понимающие его ограниченно, связан с судьбами несколько поколений - прошлых, настоящих и будущих. Одни видят сад таким, каким он был в невозвратимом прошлом, для других разговор о саде - только повод для фанаберии, третьи, думая о спасении сада, на деле губят его, четвертые гибель этого сада приветствуют... Гибнущий сад и несостоявшаяся, даже не замеченная любовь - две сквозные, внутренне связанные темы - придают пьесе грустно-поэтический характер. Однако Чехов настаивал, что создал "не драму, а комедию, местами даже фарс". Очевидно, что Чехов осуществил в своей "комедии" особые принципы соединения драматического и комического.